Неточные совпадения
«Там видно будет»,
сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат на голубой шелковой подкладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха в свой широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом вывернутых ног,
так легко носивших его полное тело, подошел к окну, поднял стору и громко позвонил. На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.
— Славу Богу, —
сказал Матвей, этим ответом показывая, что он понимает
так же, как и барин, значение этого приезда, то есть что Анна Аркадьевна, любимая сестра Степана Аркадьича, может содействовать примирению мужа с женой.
— Ну, хорошо, ступай, —
сказал Степан Аркадьич, вдруг покраснев. — Ну,
так давай одеваться, — обратился он к Матвею и решительно скинул халат.
— Ну, иди, Танчурочка моя. Ах да, постой, —
сказал он, всё-таки удерживая ее и гладя ее нежную ручку.
«Однако когда-нибудь же нужно; ведь не может же это
так остаться»,
сказал он, стараясь придать себе смелости. Он выпрямил грудь, вынул папироску, закурил, пыхнул два раза, бросил ее в перламутровую раковину-пепельницу, быстрыми шагами прошел мрачную гостиную и отворил другую дверь в спальню жены.
— Долли!—
сказал он тихим, робким голосом. Он втянул голову в плечи и хотел иметь жалкий и покорный вид, но он всё-таки сиял свежестью и здоровьем.
— Матвей! — крикнул он, —
так устрой же всё там с Марьей в диванной для Анны Аркадьевны, —
сказал он явившемуся Матвею.
Ему бы смешно показалось, если б ему
сказали, что он не получит места с тем жалованьем, которое ему нужно, тем более, что он и не требовал чего-нибудь чрезвычайного; он хотел только того, что получали его сверстники, а исполнять
такого рода должность мог он не хуже всякого другого.
—
Так и есть! Левин, наконец! — проговорил он с дружескою, насмешливою улыбкой, оглядывая подходившего к нему Левина. — Как это ты не побрезгал найти меня в этом вертепе? —
сказал Степан Аркадьич, не довольствуясь пожатием руки и целуя своего приятеля. — Давно ли?
— Как же ты говорил, что никогда больше не наденешь европейского платья? —
сказал он, оглядывая его новое, очевидно от французского портного, платье. —
Так! я вижу: новая фаза.
—
Так сейчас и
скажи два слова, а беседовать за обедом.
— Нет, вы уж
так сделайте, как я говорил, —
сказал он, улыбкой смягчая замечание, и, кратко объяснив, как он понимает дело, отодвинул бумаги и
сказал: —
Так и сделайте, пожалуйста,
так, Захар Никитич.
— Чего ты не понимаешь? —
так же весело улыбаясь и доставая папироску,
сказал Облонский. Он ждал от Левина какой-нибудь странной выходки.
— Может быть, и да, —
сказал Левин. — Но всё-таки я любуюсь на твое величие и горжусь, что у меня друг
такой великий человек. Однако ты мне не ответил на мой вопрос, — прибавил он, с отчаянным усилием прямо глядя в глаза Облонскому.
— Ну, хорошо. Понято, —
сказал Степан Аркадьич. —
Так видишь ли: я бы позвал тебя к себе, но жена не совсем здорова. А вот что: если ты хочешь их видеть, они, наверное, нынче в Зоологическом Саду от четырех до пяти. Кити на коньках катается. Ты поезжай туда, а я заеду, и вместе куда-нибудь обедать.
— Вот это всегда
так! — перебил его Сергей Иванович. — Мы, Русские, всегда
так. Может быть, это и хорошая наша черта — способность видеть свои недостатки, но мы пересаливаем, мы утешаемся иронией, которая у нас всегда готова на языке. Я
скажу тебе только, что дай эти же права, как наши земские учреждения, другому европейскому народу, — Немцы и Англичане выработали бы из них свободу, а мы вот только смеемся.
— Не неспособен, —
сказал Сергей Иванович, — ты не
так смотришь на дело.
— Вы всё, кажется, делаете со страстью, —
сказала она улыбаясь. — Мне
так хочется посмотреть, как вы катаетесь. Надевайте же коньки, и давайте кататься вместе.
— Да, вот растем, —
сказала она ему, указывая главами на Кити, — и стареем. Tiny bear [Медвежонок] уже стал большой! — продолжала Француженка смеясь и напомнила ему его шутку о трех барышнях, которых он называл тремя медведями из английской сказки. — Помните, вы бывало
так говорили?
— Нет, не скучно, я очень занят, —
сказал он, чувствуя, что она подчиняет его своему спокойному тону, из которого он не в силах будет выйти,
так же, как это было в начале зимы.
«Славный, милый», подумала Кити в это время, выходя из домика с М-11е Linon и глядя на него с улыбкой тихой ласки, как на любимого брата. «И неужели я виновата, неужели я сделала что-нибудь дурное? Они говорят: кокетство. Я знаю, что я люблю не его; но мне всё-таки весело с ним, и он
такой славный. Только зачем он это
сказал?…» думала она.
Кланяясь направо и налево нашедшимся и тут, как везде, радостно встречавшим его знакомым, он подошел к буфету, закусил водку рыбкой, и что-то
такое сказал раскрашенной, в ленточках, кружевах и завитушках Француженке, сидевшей за конторкой, что даже эта Француженка искренно засмеялась.
— Еще бы! Что ни говори, это одно из удовольствий жизни, —
сказал Степан Аркадьич. — Ну,
так дай ты нам, братец ты мой, устриц два, или мало — три десятка, суп с кореньями….
— Да нехорошо. Ну, да я о себе не хочу говорить, и к тому же объяснить всего нельзя, —
сказал Степан Аркадьич. —
Так ты зачем же приехал в Москву?… Эй, принимай! — крикнул он Татарину.
— Я? —
сказал Степан Аркадьич, — я ничего
так не желал бы, как этого, ничего. Это лучшее, что могло бы быть.
— Я тебе говорю, чтò я думаю, —
сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Но я тебе больше
скажу: моя жена — удивительнейшая женщина…. — Степан Аркадьич вздохнул, вспомнив о своих отношениях с женою, и, помолчав с минуту, продолжал: — У нее есть дар предвидения. Она насквозь видит людей; но этого мало, — она знает, чтò будет, особенно по части браков. Она, например, предсказала, что Шаховская выйдет за Брентельна. Никто этому верить не хотел, а
так вышло. И она — на твоей стороне.
— Ах, всё-таки, —
сказал Левин, — всё-таки, «с отвращением читая жизнь мою, я трепещу и проклинаю, и горько жалуюсь…» Да.
— Что ж делать,
так мир устроен, —
сказал Степан Аркадьич.
— Что
такое Вронский? —
сказал Левин, и лицо его из того детски-восторженного выражения, которым только что любовался Облонский, вдруг перешло в злое и неприятное.
— Ах перестань! Христос никогда бы не
сказал этих слов, если бы знал, как будут злоупотреблять ими. Изо всего Евангелия только и помнят эти слова. Впрочем, я говорю не то, что думаю, а то, что чувствую. Я имею отвращение к падшим женщинам. Ты пауков боишься, а я этих гадин. Ты ведь, наверно, не изучал пауков и не знаешь их нравов:
так и я.
— Хорошо тебе
так говорить; это всё равно, как этот Диккенсовский господин который перебрасывает левою рукой через правое плечо все затруднительные вопросы. Но отрицание факта — не ответ. Что ж делать, ты мне
скажи, что делать? Жена стареется, а ты полн жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью жену, как бы ты ни уважал ее. А тут вдруг подвернется любовь, и ты пропал, пропал! — с унылым отчаянием проговорил Степан Аркадьич.
Вронский
сказал Кити, что они, оба брата,
так привыкли во всем подчиняться своей матери, что никогда не решатся предпринять что-нибудь важное, не посоветовавшись с нею.
— Константин Дмитрич, —
сказала она ему, — растолкуйте мне, пожалуйста, что
такое значит, — вы всё это знаете, — у нас в Калужской деревне все мужики и все бабы всё пропили, что у них было, и теперь ничего нам не платят. Что это значит? Вы
так хвалите всегда мужиков.
«Это должен быть Вронский», подумал Левин и, чтоб убедиться в этом, взглянул на Кити. Она уже успела взглянуть на Вронского и оглянулась на Левина. И по одному этому взгляду невольно просиявших глаз ее Левин понял, что она любила этого человека, понял
так же верно, как если б она
сказала ему это словами. Но что же это за человек?
— Должно быть, мои слова на вас сильно действуют, что вы их
так помните, —
сказал Левин и, вспомнив, что он уже
сказал это прежде, покраснел.
Кити встала за столиком и, проходя мимо, встретилась глазами с Левиным. Ей всею душой было жалко его, тем более, что она жалела его в несчастии, которого сама была причиною. «Если можно меня простить, то простите, —
сказал ее взгляд, — я
так счастлива».
Несмотря на то, что он ничего не
сказал ей
такого, чего не мог бы
сказать при всех, он чувствовал, что она всё более и более становилась в зависимость от него, и чем больше он это чувствовал, тем ему было приятнее, и его чувство к ней становилось нежнее.
«То и прелестно, — думал он, возвращаясь от Щербацких и вынося от них, как и всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчасти и оттого, что он не курил целый вечер, и вместе новое чувство умиления пред ее к себе любовью, — то и прелестно, что ничего не сказано ни мной, ни ею, но мы
так понимали друг друга в этом невидимом разговоре взглядов и интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она
сказала мне, что любит.
— Может быть, —
сказал Степан Аркадьич. — Что-то мне показалось
такое вчера. Да, если он рано уехал и был еще не в духе, то это
так… Он
так давно влюблен, и мне его очень жаль.
— Ваш брат здесь, —
сказал он, вставая. — Извините меня, я не узнал вас, да и наше знакомство было
так коротко, —
сказал Вронский, кланяясь, — что вы, верно, не помните меня.
— О, нет, —
сказала она, — я бы узнала вас, потому что мы с вашею матушкой, кажется, всю дорогу говорили только о вас, —
сказала она, позволяя наконец просившемуся наружу оживлению выразиться в улыбке. — А брата моего всё-таки нет.
— Ну,
так пойдем к ним, —
сказала она. — Вася спит теперь, жалко.
Долли холодно посмотрела на Анну. Она ждала теперь притворно-сочувственных фраз; но Анна ничего
такого не
сказала.
— Я больше тебя знаю свет, —
сказала она. — Я знаю этих людей, как Стива, как они смотрят на это. Ты говоришь, что он с ней говорил об тебе. Этого не было. Эти люди делают неверности, но свой домашний очаг и жена — это для них святыня. Как-то у них эти женщины остаются в презрении и не мешают семье. Они какую-то черту проводят непроходимую между семьей и этим. Я этого не понимаю, но это
так.
— Не знаю, не могу судить… Нет, могу, —
сказала Анна, подумав; и, уловив мыслью положение и свесив его на внутренних весах, прибавила: — Нет, могу, могу, могу. Да, я простила бы. Я не была бы тою же, да, но простила бы, и
так простила бы, как будто этого не было, совсем не было.
— А есть
такие, где всегда весело? — с нежною насмешкой
сказала Анна.
— Нет, душа моя, для меня уж нет
таких балов, где весело, —
сказала Анна, и Кити увидела в ее глазах тот особенный мир, который ей не был открыт. — Для меня есть
такие, на которых менее трудно и скучно….
— По крайней мере, если придется ехать, я буду утешаться мыслью, что это сделает вам удовольствие… Гриша, не тереби, пожалуйста, они и
так все растрепались, —
сказала она, поправляя выбившуюся прядь волос, которою играл Гриша.
— Ах, много! И я знаю, что он ее любимец, но всё-таки видно, что это рыцарь… Ну, например, она рассказывала, что он хотел отдать всё состояние брату, что он в детстве еще что-то необыкновенное сделал, спас женщину из воды. Словом, герой, —
сказала Анна, улыбаясь и вспоминая про эти двести рублей, которые он дал на станции.
— Совсем нет, отчего ты
так презираешь нас с Матвеем? —
сказал Степан Аркадьич, улыбаясь чуть заметно и обращаясь к жене.