Неточные совпадения
Язык его стал мешаться, и он пошел перескакивать с одного предмета
на другой. Константин с помощью Маши уговорил его никуда
не ездить и уложил
спать совершенно пьяного.
Из окон комнаты Агафьи Михайловны, старой нянюшки, исполнявшей в его доме роль экономки,
падал свет
на снег площадки пред домом. Она
не спала еще. Кузьма, разбуженный ею, сонный и босиком выбежал
на крыльцо. Лягавая сука Ласка, чуть
не сбив с ног Кузьму, выскочила тоже и визжала, терлась об его колени, поднималась и хотела и
не смела положить передние лапы ему
на грудь.
Но княгиня Бетси терпеть
не могла этого тона его, sneering, [насмешливого,] как она называла это, и, как умная хозяйка, тотчас же навела его
на серьезный разговор об общей воинской повинности. Алексей Александрович тотчас же увлекся разговором и стал защищать уже серьезно новый указ пред княгиней Бетси, которая
нападала на него.
Мысли его, как и тело, совершали полный круг,
не нападая ни
на что новое.
— Ничего
не понимаю. Ах, Боже мой, и как мне
на беду
спать хочется! — сказала она, быстро перебирая рукой волосы и отыскивая оставшиеся шпильки.
Но чем громче он говорил, тем ниже она опускала свою когда-то гордую, веселую, теперь же постыдную голову, и она вся сгибалась и
падала с дивана,
на котором сидела,
на пол, к его ногам; она
упала бы
на ковер, если б он
не держал ее.
— Да нет, нисколько, и
не за что. Я рад, что мы объяснились. А знаешь, утренняя тяга бывает хороша.
Не поехать ли? Я бы так и
не спал, а прямо с тяги
на станцию.
Вронский любил его и зa его необычайную физическую силу, которую он большею частью выказывал тем, что мог пить как бочка,
не спать и быть всё таким же, и за большую нравственную силу, которую он выказывал в отношениях к начальникам и товарищам, вызывая к себе страх и уважение, и в игре, которую он вел
на десятки тысяч и всегда, несмотря
на выпитое вино, так тонко и твердо, что считался первым игроком в Английском Клубе.
Она опять вся забилась, как рыбка, треща крыльями седла, выпростала передние ноги, но,
не в силах поднять зада, тотчас же замоталась и опять
упала на бок.
Сколько раз во время своей восьмилетней счастливой жизни с женой, глядя
на чужих неверных жен и обманутых мужей, говорил себе Алексей Александрович: «как допустить до этого? как
не развязать этого безобразного положения?» Но теперь, когда беда
пала на его голову, он
не только
не думал о том, как развязать это положение, но вовсе
не хотел знать его,
не хотел знать именно потому, что оно было слишком ужасно, слишком неестественно.
Первое падение Кузовлева
на реке взволновало всех, но Алексей Александрович видел ясно
на бледном, торжествующем лице Анны, что тот,
на кого она смотрела,
не упал.
Когда после того, как Махотин и Вронский перескочили большой барьер, следующий офицер
упал тут же
на голову и разбился замертво и шорох ужаса пронесся по всей публике, Алексей Александрович видел, что Анна даже
не заметила этого и с трудом поняла, о чем заговорили вокруг.
Анна,
не отвечая мужу, подняла бинокль и смотрела
на то место, где
упал Вронский; но было так далеко, и там столпилось столько народа, что ничего нельзя было разобрать. Она опустила бинокль и хотела итти; но в это время подскакал офицер и что-то докладывал Государю. Анна высунулась вперед, слушая.
Она вспоминала наивную радость, выражавшуюся
на круглом добродушном лице Анны Павловны при их встречах; вспоминала их тайные переговоры о больном, заговоры о том, чтоб отвлечь его от работы, которая была ему запрещена, и увести его гулять; привязанность меньшего мальчика, называвшего ее «моя Кити»,
не хотевшего без нее ложиться
спать.
После завтрака Левин
попал в ряд уже
не на прежнее место, а между шутником-стариком, который пригласил его в соседи, и молодым мужиком, с осени только женатым и пошедшим косить первое лето.
Старик, сидевший с ним, уже давно ушел домой; народ весь разобрался. Ближние уехали домой, а дальние собрались к ужину и ночлегу в лугу. Левин,
не замечаемый народом, продолжал лежать
на копне и смотреть, слушать и думать. Народ, оставшийся ночевать в лугу,
не спал почти всю короткую летнюю ночь. Сначала слышался общий веселый говор и хохот за ужином, потом опять песни и смехи.
— Положим, какой-то неразумный ridicule [смешное]
падает на этих людей, но я никогда
не видел в этом ничего, кроме несчастия, и всегда сочувствовал ему», сказал себе Алексей Александрович, хотя это и было неправда, и он никогда
не сочувствовал несчастиям этого рода, а тем выше ценил себя, чем чаще были примеры жен, изменяющих своим мужьям.
Оставшись в отведенной комнате, лежа
на пружинном тюфяке, подкидывавшем неожиданно при каждом движении его руки и ноги, Левин долго
не спал. Ни один разговор со Свияжским, хотя и много умного было сказано им,
не интересовал Левина; но доводы помещика требовали обсуждения. Левин невольно вспомнил все его слова и поправлял в своем воображении то, что он отвечал ему.
Она знала все подробности его жизни. Он хотел сказать, что
не спал всю ночь и заснул, но, глядя
на ее взволнованное и счастливое лицо, ему совестно стало. И он сказал, что ему надо было ехать дать отчет об отъезде принца.
Он
не ел целый день,
не спал две ночи, провел несколько часов раздетый
на морозе и чувствовал себя
не только свежим и здоровым как никогда, но он чувствовал себя совершенно независимым от тела: он двигался без усилия мышц и чувствовал, что всё может сделать.
И мало того: лет двадцать тому назад он нашел бы в этой литературе признаки борьбы с авторитетами, с вековыми воззрениями, он бы из этой борьбы понял, что было что-то другое; но теперь он прямо
попадает на такую, в которой даже
не удостоивают спором старинные воззрения, а прямо говорят: ничего нет, évolution, подбор, борьба за существование, — и всё.
—
На другую сторону, — сказала она мужу, — он
спит всегда
на той. Переложи его, неприятно звать слуг. Я
не могу. А вы
не можете? — обратилась она к Марье Николаевне.
С рукой мертвеца в своей руке он сидел полчаса, час, еще час. Он теперь уже вовсе
не думал о смерти. Он думал о том, что делает Кити, кто живет в соседнем нумере, свой ли дом у доктора. Ему захотелось есть и
спать. Он осторожно выпростал руку и ощупал ноги. Ноги были холодны, но больной дышал. Левин опять
на цыпочках хотел выйти, но больной опять зашевелился и сказал...
На счастье Левина, старая княгиня прекратила его страдания тем, что сама встала и посоветовала Кити итти
спать. Но и тут
не обошлось без нового страдания для Левина. Прощаясь с хозяйкой, Васенька опять хотел поцеловать ее руку, но Кити, покраснев, с наивною грубостью, за которую ей потом выговаривала мать, сказала, отстраняя руку...
Упав на колени пред постелью, он держал пред губами руку жены и целовал ее, и рука эта слабым движением пальцев отвечала
на его поцелуи. А между тем там, в ногах постели, в ловких руках Лизаветы Петровны, как огонек над светильником, колебалась жизнь человеческого существа, которого никогда прежде
не было и которое так же, с тем же правом, с тою же значительностью для себя, будет жить и плодить себе подобных.
Теперь, когда он
спал, она любила его так, что при виде его
не могла удержать слез нежности; но она знала, что если б он проснулся, то он посмотрел бы
на нее холодным, сознающим свою правоту взглядом, и что, прежде чем говорить ему о своей любви, она должна бы была доказать ему, как он был виноват пред нею.
— Ну, как тебе
не совестно! Я
не понимаю, как можно быть такой неосторожной! — с досадой
напал он
на жену.