Неточные совпадения
Степан Аркадьич не мог говорить, так как цирюльник занят был верхнею
губой, и поднял один палец. Матвей в зеркало кивнул головой.
— Минуты увлеченья… — выговорил он и хотел продолжать, но при этом слове, будто от физической боли, опять поджались ее
губы и опять запрыгал мускул щеки на правой стороне лица.
Она хотела уйти, но пошатнулась и взялась за спинку стула, чтоб опереться. Лицо его расширилось,
губы распухли, глаза налились слезами.
Она говорила, сама не зная, что̀ говорят ее
губы, и не спуская с него умоляющего и ласкающего взгляда.
В этом коротком взгляде Вронский успел заметить сдержанную оживленность, которая играла в ее лице и порхала между блестящими глазами и чуть заметной улыбкой, изгибавшею ее румяные
губы.
Вронский вошел в вагон. Мать его, сухая старушка с черными глазами и букольками, щурилась, вглядываясь в сына, и слегка улыбалась тонкими
губами. Поднявшись с диванчика и передав горничной мешочек, она подала маленькую сухую руку сыну и, подняв его голову от руки, поцеловала его в лицо.
Как ни казенна была эта фраза, Каренина, видимо, от души поверила и порадовалась этому. Она покраснела, слегка нагнулась, подставила свое лицо
губам графини, опять выпрямилась и с тою же улыбкой, волновавшеюся между
губами и глазами, подала руку Вронскому. Он пожал маленькую ему поданную руку и, как чему-то особенному, обрадовался тому энергическому пожатию, с которым она крепко и смело тряхнула его руку. Она вышла быстрою походкой, так странно легко носившею ее довольно полное тело.
Каренина села в карету, и Степан Аркадьич с удивлением увидал, что
губы ее дрожат, и она с трудом удерживает слезы.
— Знаю, как ты всё сделаешь, — отвечала Долли, — скажешь Матвею сделать то, чего нельзя сделать, а сам уедешь, а он всё перепутает, — и привычная насмешливая улыбка морщила концы
губ Долли, когда она говорила это.
Глаза блестели, и румяные
губы не могли не улыбаться от сознания своей привлекательности.
Она знала это чувство и знала его признаки и видела их на Анне — видела дрожащий, вспыхивающий блеск в глазах и улыбку счастья и возбуждения, невольно изгибающую
губы, и отчетливую грацию, верность и легкость движений.
И этот один? неужели это он?» Каждый раз, как он говорил с Анной, в глазах ее вспыхивал радостный блеск, и улыбка счастья изгибала ее румяные
губы.
У Кити дрогнула нижняя
губа; она быстро встала.
Он был еще худее, чем три года тому назад, когда Константин Левин видел его в последний раз. На нем был короткий сюртук. И руки и широкие кости казались еще огромнее. Волосы стали реже, те же прямые усы висели на
губы, те же глаза странно и наивно смотрели на вошедшего.
Робость брата, видимо, смягчила Николая Он дернулся
губами.
Беркут, бык, лежал с своим кольцом в
губе и хотел было встать, но раздумал и только пыхнул раза два, когда проходили мимо.
Ласка всё подсовывала голову под его руку. Он погладил ее, и она тут же у ног его свернулась кольцом, положив голову на высунувшуюся заднюю лапу. И в знак того, что теперь всё хорошо и благополучно, она слегка раскрыла рот, почмокала
губами и, лучше уложив около старых зуб липкие
губы, затихла в блаженном спокойствии. Левин внимательно следил за этим последним ее движением.
— Есть! — вдруг сказала Анна, и неожиданно после слез хитрая, смешливая улыбка сморщила ее
губы.
Увидав ее, он пошел к ней навстречу, сложив
губы в привычную ему насмешливую улыбку и прямо глядя на нее большими усталыми глазами.
— Непременно, и так, чтобы ваша ручка была поближе от его
губ. Он поцелует вашу ручку, и всё кончится благополучно, — отвечал Вронский.
— Ну, доктор, решайте нашу судьбу, — сказала княгиня. — Говорите мне всё. «Есть ли надежда?» — хотела она сказать, но
губы ее задрожали, и она не могла выговорить этот вопрос. — Ну что, доктор?…
Она сама чувствовала, что при виде его радость светилась в ее глазах и морщила ее
губы в улыбку, и она не могла затушить выражение этой радости.
— Вот именно, — подхватила Бетси, — надо ошибиться и поправиться. Как вы об этом думаете? — обратилась она к Анне, которая с чуть заметною твердою улыбкой на
губах молча слушала этот разговор.
— Разве вы не знаете, что вы для меня вся жизнь; но спокойствия я не знаю и не могу вам дать. Всего себя, любовь… да. Я не могу думать о вас и о себе отдельно. Вы и я для меня одно. И я не вижу впереди возможности спокойствия ни для себя, ни для вас. Я вижу возможность отчаяния, несчастия… или я вижу возможность счастья, какого счастья!.. Разве оно не возможно? — прибавил он одними
губами; но она слышала.
Губы его были строго сжаты, и глаза не смотрели на нее.
Петрицкий, продолжая петь, подмигнул глазом и надул
губы, как бы говоря: знаем, какой это Брянский.
Она звучно втянула и выпустила воздух из напряженных ноздрей, вздрогнув, прижала острое ухо и вытянула крепкую черную
губу ко Вронскому, как бы желая поймать его за рукав.
Но, несмотря на то, что она старалась быть спокойна,
губы ее тряслись.
Она услыхала голос возвращавшегося сына и, окинув быстрым взглядом террасу, порывисто встала. Взгляд ее зажегся знакомым ему огнем, она быстрым движением подняла свои красивые, покрытые кольцами руки, взяла его за голову, посмотрела на него долгим взглядом и, приблизив свое лицо с открытыми, улыбающимися
губами, быстро поцеловала его рот и оба глаза и оттолкнула. Она хотела итти, но он удержал ее.
Англичанин поморщился
губами, желая выразить улыбку над тем, что поверяли его седланье.
— Ну, так до свиданья. Ты заедешь чай пить, и прекрасно! — сказала она и вышла, сияющая и веселая. Но, как только она перестала видеть его, она почувствовала то место на руке, к которому прикоснулись его
губы, и с отвращением вздрогнула.
Увидав мать, они испугались, но, вглядевшись в ее лицо, поняли, что они делают хорошо, засмеялись и с полными пирогом ртами стали обтирать улыбающиеся
губы руками и измазали все свои сияющие лица слезами и вареньем.
Поглядев на портрет с минуту, Алексей Александрович вздрогнул так, что
губы затряслись и произвели звук «брр», и отвернулся.
Сходя с лестницы, Серпуховской увидал Вронского. Улыбка радости осветила лицо Серпуховского. Он кивнул кверху головой, приподнял бокал, приветствуя Вронского и показывая этим жестом, что не может прежде не подойти к вахмистру, который, вытянувшись, уже складывал
губы для поцелуя.
Серпуховской поцеловал во влажные и свежие
губы молодца вахмистра, и, обтирая рот платком, подошел к Вронскому.
Он с новой силой почувствовал самого себя, от упругих движений ног до движения легких при дыхании, и что-то защекотало его
губы.
— Ты не сердишься, что я вызвала тебя? Мне необходимо было тебя видеть, — сказала она; и тот серьезный и строгий склад
губ, который он видел из-под вуаля, сразу изменил его душевное настроение.
— Ах, мне всё равно! — сказала она.
Губы ее задрожали. И ему показалось, что глаза ее со странною злобой смотрели на него из-под вуаля. — Так я говорю, что не в этом дело, я не могу сомневаться в этом; но вот что он пишет мне. Прочти. — Она опять остановилась.
— Да, да! — отвечал Левин. И ему стало еще страшнее, когда он, целуясь, почувствовал
губами сухость тела брата и увидал вблизи его большие, странно светящиеся глаза.
При упоминании о письмах адвокат поджал
губы и произвел тонкий, соболезнующий и презрительный звук.
На углу тротуара в коротком модном пальто, с короткою модною шляпой на бекрень, сияя улыбкой белых зуб между красными
губами, веселый, молодой, сияющий, стоял Степан Аркадьич, решительно и настоятельно кричавший и требовавший остановки.
Добродушный Туровцын, очевидно, чувствовал себя не в своей сфере, и улыбка толстых
губ, с которою он встретил Степана Аркадьича, как словами говорила: «Ну, брат, засадил ты меня с умными!
Она покраснела, побледнела, опять покраснела и замерла, чуть вздрагивая
губами, ожидая его.
Если бы не легкое дрожание
губ и влажность, покрывавшая глаза и прибавившая им блеска, улыбка ее была почти спокойна, когда она сказала...
Ничего, казалось, не было необыкновенного в том, что она сказала, но какое невыразимое для него словами значение было в каждом звуке, в каждом движении ее
губ, глаз, руки, когда она говорила это! Тут была и просьба о прощении, и доверие к нему, и ласка, нежная, робкая ласка, и обещание, и надежда, и любовь к нему, в которую он не мог не верить и которая душила его счастьем.
— А вы изволили слышать о Прячникове? — сказал Туровцын, оживленный выпитым шампанским и давно ждавший случая прервать тяготившее его молчание. — Вася Прячников, — сказал он с своею доброю улыбкой влажных и румяных
губ, обращаясь преимущественно к главному гостю, Алексею Александровичу, — мне нынче рассказывали, он дрался на дуэли в Твери с Квытским и убил его.
Дарья Александровна была твердо уверена в невинности Анны и чувствовала, что она бледнеет и
губы ее дрожат от гнева на этого холодного, бесчувственного человека, так покойно намеревающегося погубить ее невинного друга.
Алексей Александрович холодно улыбнулся одними
губами, желая показать ей и самому себе твердость своего убеждения; но эта горячая защита, хотя и не колебала его, растравляла его рану. Он заговорил с большим оживлением.
Она сделала всё, что могла, — она подбежала к нему и отдалась вся, робея и радуясь. Он обнял ее и прижал
губы к ее рту, искавшему его поцелуя.
Сморщенное лицо Алексея Александровича приняло страдальческое выражение; он взял ее за руку и хотел что-то сказать, но никак не мог выговорить; нижняя
губа его дрожала, но он всё еще боролся с своим волнением и только изредка взглядывал на нее. И каждый раз, как он взглядывал, он видел глаза ее, которые смотрели на него с такою умиленною и восторженною нежностью, какой он никогда не видал в них.