Неточные совпадения
— Не могу, — отвечал Левин. — Ты постарайся, войди в в меня,
стань на точку зрения деревенского жителя. Мы в деревне стараемся привести свои руки в такое положение, чтоб удобно было ими работать; для этого обстригаем ногти, засучиваем иногда рукава.
А тут люди нарочно отпускают ногти, насколько они могут держаться, и прицепляют в виде запонок блюдечки, чтоб уж ничего нельзя было делать руками.
А это франтик петербургский, их
на машине делают, они все
на одну
стать, и все дрянь.
Чем дальше он ехал, тем веселее ему
становилось, и хозяйственные планы один лучше другого представлялись ему: обсадить все поля лозинами по полуденным линиям, так чтобы не залеживался снег под ними; перерезать
на шесть полей навозных и три запасных с травосеянием, выстроить скотный двор
на дальнем конце поля и вырыть пруд,
а для удобрения устроить переносные загороды для скота.
— Ах, эти мне сельские хозяева! — шутливо сказал Степан Аркадьич. — Этот ваш тон презрения к нашему брату городским!…
А как дело сделать, так мы лучше всегда сделаем. Поверь, что я всё расчел, — сказал он, — и лес очень выгодно продан, так что я боюсь, как бы тот не отказался даже. Ведь это не обидной лес, — сказал Степан Аркадьич, желая словом обидной совсем убедить Левина в несправедливости его сомнений, —
а дровяной больше. И
станет не больше тридцати сажен
на десятину,
а он дал мне по двести рублей.
Вронский и не смотрел
на нее,
а, желая прийти далеко первым,
стал работать поводьями кругообразно, в такт скока поднимая и опуская голову лошади.
Но в это время пускали ездоков, и все разговоры прекратились. Алексей Александрович тоже замолк, и все поднялись и обратились к реке. Алексей Александрович не интересовался скачками и потому не глядел
на скакавших,
а рассеянно
стал обводить зрителей усталыми глазами. Взгляд его остановился
на Анне.
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик, пошел передом. Он прошел ряд вперед, повернулся назад и отвалил, и все
стали выравниваться за ним, ходя под гору по лощине и
на гору под самую опушку леса. Солнце зашло за лес. Роса уже пала, и косцы только
на горке были
на солнце,
а в низу, по которому поднимался пар, и
на той стороне шли в свежей, росистой тени. Работа кипела.
— Ну, иди, иди, и я сейчас приду к тебе, — сказал Сергей Иванович, покачивая головой, глядя
на брата. — Иди же скорей, — прибавил он улыбаясь и, собрав свои книги, приготовился итти. Ему самому вдруг
стало весело и не хотелось расставаться с братом. — Ну,
а во время дождя где ты был?
Теперь Алексей Александрович намерен был требовать: во-первых, чтобы составлена была новая комиссия, которой поручено бы было исследовать
на месте состояние инородцев; во-вторых, если окажется, что положение инородцев действительно таково, каким оно является из имеющихся в руках комитета официальных данных, то чтобы была назначена еще другая новая ученая комиссия для исследования причин этого безотрадного положения инородцев с точек зрения:
а) политической, б) административной, в) экономической, г) этнографической, д) материальной и е) религиозной; в-третьих, чтобы были затребованы от враждебного министерства сведения о тех мерах, которые были в последнее десятилетие приняты этим министерством для предотвращения тех невыгодных условий, в которых ныне находятся инородцы, и в-четвертых, наконец, чтобы было потребовано от министерства объяснение о том, почему оно, как видно из доставленных в комитет сведений за №№ 17015 и 18308, от 5 декабря 1863 года и 7 июня 1864, действовало прямо противоположно смыслу коренного и органического закона, т…, ст. 18, и примечание в
статье 36.
Он настаивал
на том, что русский мужик есть свинья и любит свинство, и, чтобы вывести его из свинства, нужна власть,
а ее нет, нужна палка,
а мы
стали так либеральны, что заменили тысячелетнюю палку вдруг какими-то адвокатами и заключениями, при которых негодных вонючих мужиков кормят хорошим супом и высчитывают им кубические футы воздуха.
«Неужели будет приданое и всё это?—подумал Левин с ужасом. —
А впрочем, разве может приданое, и благословенье, и всё это — разве это может испортить мое счастье? Ничто не может испортить!» Он взглянул
на Кити и заметил, что ее нисколько, нисколько не оскорбила мысль о приданом. «
Стало быть, это нужно», подумал он.
—
А мы живем и ничего не знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром русскую газету и указывая
на статью о русском художнике, жившем в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В
статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
Кучер поехал
на пристяжной,
а Левин
стал сам править парой.
И он
стал, сначала осторожно,
а потом более и более увлекаясь, обращать ее внимание
на разные подробности украшения дома и сада. Видно было, что, посвятив много труда
на улучшение и украшение своей усадьбы, Вронский чувствовал необходимость похвастаться ими пред новым лицом и от души радовался похвалам Дарьи Александровны.
—
А чорта мне в
статье! Я говорю по душе.
На то благородные дворяне. Имей доверие.
Узнав, что доктор еще не вставал, Левин из разных планов, представлявшихся ему, остановился
на следующем: Кузьме ехать с запиской к другому доктору,
а самому ехать в аптеку за опиумом,
а если, когда он вернется, доктор еще не встанет, то, подкупив лакея или насильно, если тот не согласится, будить доктора во что бы то ни
стало.
И он
стал прислушиваться, приглядываться и к концу зимы высмотрел место очень хорошее и повел
на него атаку, сначала из Москвы, через теток, дядей, приятелей,
а потом, когда дело созрело, весной сам поехал в Петербург.
— Экой молодец
стал! И то не Сережа,
а целый Сергей Алексеич! — улыбаясь сказал Степан Аркадьич, глядя
на бойко и развязно вошедшего красивого, широкого мальчика в синей курточке и длинных панталонах. Мальчик имел вид здоровый и веселый. Он поклонился дяде, как чужому, но, узнав его, покраснел и, точно обиженный и рассерженный чем-то, поспешно отвернулся от него. Мальчик подошел к отцу и подал ему записку о баллах, полученных в школе.
— У нас теперь идет железная дорога, — сказал он, отвечая
на его вопрос. — Это видите ли как: двое садятся
на лавку. Это пассажиры.
А один
становится стоя
на лавку же. И все запрягаются. Можно и руками, можно и поясами, и пускаются чрез все залы. Двери уже вперед отворяются. Ну, и тут кондуктором очень трудно быть!
«Верно, разговорились без меня, — думала Кити, —
а всё-таки досадно, что Кости нет. Верно, опять зашел
на пчельник. Хоть и грустно, что он часто бывает там, я всё-таки рада. Это развлекает его. Теперь он
стал всё веселее и лучше, чем весною».
И Левину вспомнилась недавняя сцена с Долли и ее детьми. Дети, оставшись одни,
стали жарить малину
на свечах и лить молоко фонтаном в рот. Мать, застав их
на деле, при Левине
стала внушать им, какого труда стоит большим то, что они разрушают, и то, что труд этот делается для них, что если они будут бить чашки, то им не из чего будет пить чай,
а если будут разливать молоко, то им нечего будет есть, и они умрут с голоду.
Представь себе, что ты бы шел по улице и увидал бы, что пьяные бьют женщину или ребенка; я думаю, ты не
стал бы спрашивать, объявлена или не объявлена война этому человеку,
а ты бы бросился
на него защитил бы обижаемого.
Левин покраснел от досады, не
на то, что он был разбит,
а на то, что он не удержался и
стал спорить.
Неточные совпадения
А стало бы, и очень бы
стало на прогоны; нет, вишь ты, нужно в каждом городе показать себя!
И сукно такое важное, аглицкое! рублев полтораста ему один фрак
станет,
а на рынке спустит рублей за двадцать;
а о брюках и говорить нечего — нипочем идут.
Аммос Федорович (строит всех полукружием).Ради бога, господа, скорее в кружок, да побольше порядку! Бог с ним: и во дворец ездит, и государственный совет распекает! Стройтесь
на военную ногу, непременно
на военную ногу! Вы, Петр Иванович, забегите с этой стороны,
а вы, Петр Иванович,
станьте вот тут.
Да тут беда подсунулась: // Абрам Гордеич Ситников, // Господский управляющий, //
Стал крепко докучать: // «Ты писаная кралечка, // Ты наливная ягодка…» // — Отстань, бесстыдник! ягодка, // Да бору не того! — // Укланяла золовушку, // Сама нейду
на барщину, // Так в избу прикатит! // В сарае, в риге спрячуся — // Свекровь оттуда вытащит: // «Эй, не шути с огнем!» // — Гони его, родимая, // По шее! — «
А не хочешь ты // Солдаткой быть?» Я к дедушке: // «Что делать? Научи!»
— Филипп
на Благовещенье // Ушел,
а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не
стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.