Неточные совпадения
Всё это было ужасно гадко, но Левину это представлялось совсем не так гадко,
как это
должно было представляться тем, которые не знали Николая Левина, не знали всей его истории, не знали его сердца.
Герой романа уже начал достигать своего английского счастия, баронетства и имения, и Анна желала с ним вместе ехать в это имение,
как вдруг она почувствовала, что ему
должно быть стыдно и что ей стыдно этого самого.
— Ах, не слушал бы! — мрачно проговорил князь, вставая с кресла и
как бы желая уйти, но останавливаясь в дверях. — Законы есть, матушка, и если ты уж вызвала меня на это, то я тебе скажу, кто виноват во всем: ты и ты, одна ты. Законы против таких молодчиков всегда были и есть! Да-с, если бы не было того, чего не
должно было быть, я — старик, но я бы поставил его на барьер, этого франта. Да, а теперь и лечите, возите к себе этих шарлатанов.
Мало того, по тону ее он видел, что она и не смущалась этим, а прямо
как бы говорила ему: да, закрыта, и это так
должно быть и будет вперед.
— Вот
как! Но скажи,
как мужики смотрят на это? Должно-быть, посмеиваются, что чудит барин.
«Я не в силах буду говорить с нею без чувства упрека, смотреть на нее без злобы, и она только еще больше возненавидит меня,
как и
должно быть.
Левину невыносимо скучно было в этот вечер с дамами: его,
как никогда прежде, волновала мысль о том, что то недовольство хозяйством, которое он теперь испытывал, есть не исключительное его положение, а общее условие, в котором находится дело в России, что устройство какого-нибудь такого отношения рабочих, где бы они работали,
как у мужика на половине дороги, есть не мечта, а задача, которую необходимо решить. И ему казалось, что эту задачу можно решить и
должно попытаться это сделать.
Он знал, что между им и ею не может и не
должно быть тайн, и потому он решил, что так
должно; но он не дал себе отчета о том,
как это может подействовать, он не перенесся в нее.
Несмотря на то, что Левин полагал, что он имеет самые точные понятия о семейной жизни, он,
как и все мужчины, представлял себе невольно семейную жизнь только
как наслаждение любви, которой ничто не
должно было препятствовать и от которой не должны были отвлекать мелкие заботы.
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные условия; что богатство страны
должно расти равномерно и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же
как одностороннее и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его общему развитию, так для общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
Воспоминание о жене, которая так много была виновата пред ним и пред которою он был так свят,
как справедливо говорила ему графиня Лидия Ивановна, не
должно было бы смущать его; но он не был спокоен: он не мог понимать книги, которую он читал, не мог отогнать мучительных воспоминаний о своих отношениях к ней, о тех ошибках, которые он,
как ему теперь казалось, сделал относительно ее.
Придя в комнату, Сережа, вместо того чтобы сесть за уроки, рассказал учителю свое предположение о том, что то, что принесли,
должно быть машина. —
Как вы думаете? — спросил он.
Быть женой такого человека,
как Кознышев, после своего положения у госпожи Шталь представлялось ей верхом счастья. Кроме того, она почти была уверена, что она влюблена в него. И сейчас это
должно было решиться. Ей страшно было. Страшно было и то, что он скажет, и то, что он не скажет.
И
как только эти слова были сказаны, и он и она поняли, что дело кончено, что то, что
должно было быть сказано, не будет сказано, и волнение их, дошедшее пред этим до высшей степени, стало утихать.
Когда они подъехали ко второму болоту, которое было довольно велико и
должно было взять много времени, Левин уговаривал не выходить. Но Весловский опять упросил его. Опять, так
как болото было узко, Левин,
как гостеприимный хозяин, остался у экипажей.
— Да вот,
как вы сказали, огонь блюсти. А то не дворянское дело. И дворянское дело наше делается не здесь, на выборах, а там, в своем углу. Есть тоже свой сословный инстинкт, что
должно или не
должно. Вот мужики тоже, посмотрю на них другой раз:
как хороший мужик, так хватает земли нанять сколько может.
Какая ни будь плохая земля, всё пашет. Тоже без расчета. Прямо в убыток.
Свияжский переносил свою неудачу весело. Это даже не была неудача для него,
как он и сам сказал, с бокалом обращаясь к Неведовскому: лучше нельзя было найти представителя того нового направления, которому
должно последовать дворянство. И потому всё честное,
как он сказал, стояло на стороне нынешнего успеха и торжествовало его.
Все, кого она любила, были с нею, и все были так добры к ней, так ухаживали за нею, так одно приятное во всем предоставлялось ей, что если б она не знала и не чувствовала, что это
должно скоро кончиться, она бы и не желала лучшей и приятнейшей жизни. Одно, что портило ей прелесть этой жизни, было то, что муж ее был не тот,
каким она любила его и
каким он бывал в деревне.
Но,
как ни были ей приятны и веселы одни и те же разговоры, — «Алины-Надины»,
как называл эти разговоры между сестрами старый князь, — она знала, что ему
должно быть это скучно.
― У нас идут переговоры с ее мужем о разводе. И он согласен; но тут есть затруднения относительно сына, и дело это, которое
должно было кончиться давно уже, вот тянется три месяца.
Как только будет развод, она выйдет за Вронского.
Как это глупо, этот старый обычай кружения, «Исаия ликуй», в который никто не верит и который мешает счастью людей! ― вставил Степан Аркадьич. ― Ну, и тогда их положение будет определенно,
как мое,
как твое.
— Ах, голос! — повторил Облонский, чувствуя, что надо быть
как можно осторожнее в этом обществе, в котором происходит или
должно происходить что-то особенное, к чему он не имеет еще ключа.
Рассуждения приводили его в сомнения и мешали ему видеть, что̀
должно и что̀ не
должно. Когда же он не думал, а жил, он не переставая чувствовал в душе своей присутствие непогрешимого судьи, решавшего, который из двух возможных поступков лучше и который хуже; и
как только он поступал не так,
как надо, он тотчас же чувствовал это.