Неточные совпадения
Ответа не
было, кроме того
общего ответа, который дает жизнь на все самые сложные и неразрешимые вопросы. Ответ этот: надо жить потребностями дня, то
есть забыться. Забыться сном уже нельзя, по крайней мере, до ночи, нельзя уже вернуться к той музыке, которую
пели графинчики-женщины; стало
быть, надо забыться сном жизни.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это
общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него
была в крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем людям, какого бы состояния и звания они ни
были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
Степан Аркадьич
был на «ты» почти со всеми своими знакомыми: со стариками шестидесяти лет, с мальчиками двадцати лет, с актерами, с министрами, с купцами и с генерал-адъютантами, так что очень многие из бывших с ним на «ты» находились на двух крайних пунктах общественной лестницы и очень бы удивились, узнав, что имеют через Облонского что-нибудь
общее.
В половине десятого особенно радостная и приятная вечерняя семейная беседа за чайным столом у Облонских
была нарушена самым, повидимому, простым событием, но это простое событие почему-то всем показалось странным. Разговорившись об
общих петербургских знакомых, Анна быстро встала.
Но не одни эти дамы, почти все, бывшие в гостиной, даже княгиня Мягкая и сама Бетси, по нескольку раз взглядывали на удалившихся от
общего кружка, как будто это мешало им. Только один Алексей Александрович ни разу не взглянул в ту сторону и не
был отвлечен от интереса начатого разговора.
— Вот отлично!
Общий! — вскрикнул Левин и побежал с Лаской в чащу отыскивать вальдшнепа. «Ах да, о чем это неприятно
было? — вспоминал он. — Да, больна Кити… Что ж делать, очень жаль», думал он.
Она нашла это утешение в том, что ей, благодаря этому знакомству, открылся совершенно новый мир, не имеющий ничего
общего с её прошедшим, мир возвышенный, прекрасный, с высоты которого можно
было спокойно смотреть на это прошедшее.
Жизнь эта открывалась религией, но религией, не имеющею ничего
общего с тою, которую с детства знала Кити и которая выражалась в обедне и всенощной во Вдовьем Доме, где можно
было встретить знакомых, и в изучении с батюшкой наизусть славянских текстов; это
была религия возвышенная, таинственная, связанная с рядом прекрасных мыслей и чувств, в которую не только можно
было верить, потому что так велено, но которую можно
было любить.
Для Константина народ
был только главный участник в
общем труде, и, несмотря на всё уважение и какую-то кровную любовь к мужику, всосанную им, как он сам говорил, вероятно с молоком бабы-кормилицы, он, как участник с ним в
общем деле, иногда приходивший в восхищенье от силы, кротости, справедливости этих людей, очень часто, когда в
общем деле требовались другие качества, приходил в озлобление на народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь.
Но в глубине своей души, чем старше он становился и чем ближе узнавал своего брата, тем чаще и чаще ему приходило в голову, что эта способность деятельности для
общего блага, которой он чувствовал себя совершенно лишенным, может
быть и не
есть качество, а, напротив, недостаток чего-то — не недостаток добрых, честных, благородных желаний и вкусов, но недостаток силы жизни, того, что называют сердцем, того стремления, которое заставляет человека из всех бесчисленных представляющихся путей жизни выбрать один и желать этого одного.
Чем больше он узнавал брата, тем более замечал, что и Сергей Иванович и многие другие деятели для
общего блага не сердцем
были приведены к этой любви к
общему благу, но умом рассудили, что заниматься этим хорошо, и только потому занимались этим.
— Я думаю, — сказал Константин, — что никакая деятельность не может
быть прочна, если она не имеет основы в личном интересе. Это
общая истина, философская, — сказал он, с решительностью повторяя слово философская, как будто желая показать, что он тоже имеет право, как и всякий, говорить о философии.
— Я нахожу, что ты прав отчасти. Разногласие наше заключается в том, что ты ставишь двигателем личный интерес, а я полагаю, что интерес
общего блага должен
быть у всякого человека, стоящего на известной степени образования. Может
быть, ты и прав, что желательнее
была бы заинтересованная материально деятельность. Вообще ты натура слишком ргіmesautière, [импульсивная,] как говорят Французы; ты хочешь страстной, энергической деятельности или ничего.
Всё шло хорошо и дома; но за завтраком Гриша стал свистать и, что
было хуже всего, не послушался Англичанки, и
был оставлен без сладкого пирога. Дарья Александровна не допустила бы в такой день до наказания, если б она
была тут; но надо
было поддержать распоряжение Англичанки, и она подтвердила ее решение, что Грише не
будет сладкого пирога. Это испортило немного
общую радость.
Ему
было радостно думать, что и в столь важном жизненном деле никто не в состоянии
будет сказать, что он не поступил сообразно с правилами той религии, которой знамя он всегда держал высоко среди
общего охлаждения и равнодушия.
Смутное сознание той ясности, в которую
были приведены его дела, смутное воспоминание о дружбе и лести Серпуховского, считавшего его нужным человеком, и, главное, ожидание свидания — всё соединялось в
общее впечатление радостного чувства жизни. Чувство это
было так сильно, что он невольно улыбался. Он спустил ноги, заложил одну на колено другой и, взяв ее в руку, ощупал упругую икру ноги, зашибленной вчера при падении, и, откинувшись назад, вздохнул несколько раз всею грудью.
В женском вопросе он
был на стороне крайних сторонников полной свободы женщин и в особенности их права на труд, но жил с женою так, что все любовались их дружною бездетною семейною жизнью, и устроил жизнь своей жены так, что она ничего не делала и не могла делать, кроме
общей с мужем заботы, как получше и повеселее провести время.
Левину невыносимо скучно
было в этот вечер с дамами: его, как никогда прежде, волновала мысль о том, что то недовольство хозяйством, которое он теперь испытывал,
есть не исключительное его положение, а
общее условие, в котором находится дело в России, что устройство какого-нибудь такого отношения рабочих, где бы они работали, как у мужика на половине дороги,
есть не мечта, а задача, которую необходимо решить. И ему казалось, что эту задачу можно решить и должно попытаться это сделать.
То же самое он видел и в социалистических книгах: или это
были прекрасные фантазии, но неприложимые, которыми он увлекался, еще
бывши студентом, — или поправки, починки того положения дела, в которое поставлена
была Европа и с которым земледельческое дело в России не имело ничего
общего.
И ни то, ни другое не давало не только ответа, но ни малейшего намека на то, что ему, Левину, и всем русским мужикам и землевладельцам делать с своими миллионами рук и десятин, чтоб они
были наиболее производительны для
общего благосостояния.
― Да я тебе говорю, что это не имеет ничего
общего. Они отвергают справедливость собственности, капитала, наследственности, а я, не отрицая этого главного стимула (Левину
было противно самому, что он употреблял такие слова, но с тех пор, как он увлекся своею работой, он невольно стал чаще и чаще употреблять нерусские слова), хочу только регулировать труд.
— Нельзя согласиться даже с тем, — сказал он, — чтобы правительство имело эту цель. Правительство, очевидно, руководствуется
общими соображениями, оставаясь индифферентным к влияниям, которые могут иметь принимаемые меры. Например, вопрос женского образования должен бы
был считаться зловредным, но правительство открывает женские курсы и университеты.
— Но если женщины, как редкое исключение, и могут занимать эти места, то, мне кажется, вы неправильно употребили выражение «правà». Вернее бы
было сказать: обязанности. Всякий согласится, что, исполняя какую-нибудь должность присяжного, гласного, телеграфного чиновника, мы чувствуем, что исполняем обязанность. И потому вернее выразиться, что женщины ищут обязанностей, и совершенно законно. И можно только сочувствовать этому их желанию помочь
общему мужскому труду.
Когда встали из-за стола, Левину хотелось итти за Кити в гостиную; но он боялся, не
будет ли ей это неприятно по слишком большой очевидности его ухаживанья за ней. Он остался в кружке мужчин, принимая участие в
общем разговоре, и, не глядя на Кити, чувствовал ее движения, ее взгляды и то место, на котором она
была в гостиной.
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные условия; что богатство страны должно расти равномерно и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны
быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью,
были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его
общему развитию, так для
общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
Лакей, подававший в
общей зале обед инженерам, несколько раз с сердитым лицом приходил на ее зов и не мог не исполнить ее приказания, так как она с такою ласковою настоятельностью отдавала их, что никак нельзя
было уйти от нее.
Доказательством того, что деятельность ее и Агафьи Михайловны
была не инстинктивная, животная, неразумная,
было то, что, кроме физического ухода, облегчения страданий, и Агафья Михайловна и Кити требовали для умирающего еще чего-то такого, более важного, чем физический уход, и чего-то такого, что не имело ничего
общего с условиями физическими.
— Нет, Стива не
пьет…. Костя, подожди, что с тобой? — заговорила Кити,
поспевая за ним, но он безжалостно, не дожидаясь ее, ушел большими шагами в столовую и тотчас же вступил в
общий оживленный разговор, который поддерживали там Васенька Весловский и Степан Аркадьич.
Во-первых, всякий упрек показался бы вызванным миновавшею опасностью и шишкой, которая вскочила на лбу у Левина; а во-вторых, Весловский
был так наивно огорчен сначала и потом так смеялся добродушно и увлекательно их
общему переполоху, что нельзя
было самому не смеяться.
И то один из них
был убит Весловским и один
общий.
Обед, столовая, посуда, прислуга, вино и кушанье не только соответствовали
общему тону новой роскоши дома, но, казалось,
были еще роскошнее и новее всего.
Анна
была хозяйкой только по ведению разговора. И этот разговор, весьма трудный для хозяйки дома при небольшом столе, при лицах, как управляющий и архитектор, лицах совершенно другого мира, старающихся не робеть пред непривычною роскошью и не могущих принимать долгого участия в
общем разговоре, этот трудный разговор Анна вела со своим обычным тактом, естественностью и даже удовольствием, как замечала Дарья Александровна.
Во время же игры Дарье Александровне
было невесело. Ей не нравилось продолжавшееся при этом игривое отношение между Васенькой Весловским и Анной и та
общая ненатуральность больших, когда они одни, без детей, играют в детскую игру. Но, чтобы не расстроить других и как-нибудь провести время, она, отдохнув, опять присоединилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь этот день ей всё казалось, что она играет на театре с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра портит всё дело.
Он забывал, как ему потом разъяснил Сергей Иванович, тот силлогизм, что для
общего блага нужно
было свергнуть губернского предводителя; для свержения же предводителя нужно
было большинство шаров; для большинства же шаров нужно
было дать Флерову право голоса; для признания же Флерова способным надо
было объяснить, как понимать статью закона.
― Легко
быть введену в заблуждение, делая заключение об
общем призвании народа, ― сказал Метров, перебивая Левина. ― Состояние рабочего всегда
будет зависеть от его отношения к земле и капиталу.
Как ни мало
было неестественности и условности в
общем характере Кити, Левин
был всё-таки поражен тем, что обнажалось теперь пред ним, когда вдруг все покровы
были сняты, и самое ядро ее души светилось в ее глазах.
— То
есть я в
общих чертах могу представить себе эту перемену. Мы всегда
были дружны, и теперь… — отвечая нежным взглядом на взгляд графини, сказал Степан Аркадьич, соображая, с которым из двух министров она ближе, чтобы знать, о ком из двух придется просить ее.
На Царицынской станции поезд
был встречен стройным хором молодых людей, певших: «Славься». Опять добровольцы кланялись и высовывались, но Сергей Иванович не обращал на них внимания; он столько имел дел с добровольцами, что уже знал их
общий тип, и это не интересовало его. Катавасов же, за своими учеными занятиями не имевший случая наблюдать добровольцев, очень интересовался ими и расспрашивал про них Сергея Ивановича.
Дела эти занимали его не потому, чтоб он оправдывал их для себя какими-нибудь
общими взглядами, как он это делывал прежде; напротив, теперь, с одной стороны, разочаровавшись неудачей прежних предприятий для
общей пользы, с другой стороны, слишком занятый своими мыслями и самым количеством дел, которые со всех сторон наваливались на него, он совершенно оставил всякие соображения об
общей пользе, и дела эти занимали его только потому, что ему казалось, что он должен
был делать то, что он делал, — что он не мог иначе.