Родимая моя доченька, // Любимое мое дитятко, // Настасья свет Патаповна, // Тебе
добро принять пожаловать // Стакан да пива пьяного, // Чарочку да зелена вина, // От меня, от горюши победныя. // С моего ли пива пьяного // Не болит буйна головушка, // Не щемит да ретиво сердце; // Весело да напиватися // И легко да просыпатися. // Ты пожалуй, бела лебедушка, // Хлеба-соли покушати: // Дубовы столы порасставлены, // Яства сахарны наношены.
Невдалеке от себя увидел он и тещу свою, Ланцюжиху, с одним заднепровским пасечником, о котором всегда шла недобрая молва, и старую Одарку Швойду, торговавшую бубликами на Подольском базаре, с девяностолетним крамарем Артюхом Холозием, которого все почитали чуть не за святого: так этот окаянный ханжа умел прикидываться набожным и смиренником; и нищую калеку Мотрю, побиравшуюся по улицам киевским, где люди
добрые принимали ее за юродивую и прозвали Дзыгой; а здесь она шла рука об руку с богатым скрягою, паном Крупкою, которого незадолго перед тем казаки выжили из Киева и которого сами земляки его, ляхи, ненавидели за лихоимство.
Неточные совпадения
Не может быть, чтобы я не заметил их самоотверженья и высокой любви к
добру и не
принял бы наконец от них полезных и умных советов.
— Сохрани бог подличать! — сказал Чичиков и перекрестился. — Подействовать словом увещания, как благоразумный посредник, но подличать… Извините, Андрей Иванович, за мое
доброе желанье и преданность, я даже не ожидал, чтобы слова <мои>
принимали вы в таком обидном смысле!
Она вынула из-под платка корнет, сделанный из красной бумаги, в котором были две карамельки и одна винная ягода, и дрожащей рукой подала его мне. У меня недоставало сил взглянуть в лицо
доброй старушке; я, отвернувшись,
принял подарок, и слезы потекли еще обильнее, но уже не от злости, а от любви и стыда.
Пульхерия Александровна хоть и не убедилась совершенно, но и не сопротивлялась более. Разумихин
принял их обеих под руки и потащил с лестницы. Впрочем, он ее беспокоил: «хоть и расторопный, и
добрый, да в состоянии ли исполнить, что обещает? В таком ведь он виде!..»
— Нимало. После этого человек человеку на сем свете может делать одно только зло и, напротив, не имеет права сделать ни крошки
добра, из-за пустых принятых формальностей. Это нелепо. Ведь если б я, например, помер и оставил бы эту сумму сестрице вашей по духовному завещанию, неужели б она и тогда
принять отказалась?