Неточные совпадения
— Я пожалуюсь? Да ни за что в свете! Разговоры такие пойдут, что и не рад жалобе! Вот на заводе — взяли задатки, ушли. Что ж
мировой судья? Оправдал. Только и держится всё волостным судом да старшиной. Этот отпорет его по старинному. А не
будь этого — бросай всё! Беги на край света!
— Оттого, что я считаю, что
мировой суд
есть дурацкое учреждение, — отвечал мрачно Левин, всё время ждавший случая разговориться с Вронским, чтобы загладить свою грубость при первой встрече.
— Это игрушка, — перебил его Левин. —
Мировые судьи нам не нужны. Я в восемь лет не имел ни одного дела. А какое имел, то
было решено навыворот.
Мировой судья от меня в сорока верстах. Я должен о деле, которое стоит два рубля, посылать поверенного, который стоит пятнадцать.
«Тут одно только серьезное возражение, — все мечтал я, продолжая идти. — О, конечно, ничтожная разница в наших летах не составит препятствия, но вот что: она — такая аристократка, а я — просто Долгорукий! Страшно скверно! Гм! Версилов разве не мог бы, женясь на маме, просить правительство о позволении усыновить меня… за заслуги, так сказать, отца… Он ведь служил, стало быть, были и заслуги; он
был мировым посредником… О, черт возьми, какая гадость!»
Я не думаю, чтоб он был опасен, притом я позову очень много гостей, так что его можно всегда вывести, если он что-нибудь, а потом он может где-нибудь в другом городе
быть мировым судьей или чем-нибудь, потому что те, которые сами перенесли несчастие, всех лучше судят.
Неточные совпадения
Николай Петрович попал в
мировые посредники и трудится изо всех сил; он беспрестанно разъезжает по своему участку; произносит длинные речи (он придерживается того мнения, что мужичков надо «вразумлять», то
есть частым повторением одних и тех же слов доводить их до истомы) и все-таки, говоря правду, не удовлетворяет вполне ни дворян образованных, говорящих то с шиком, то с меланхолией о манципации (произнося ан в нос), ни необразованных дворян, бесцеремонно бранящих «евту мунципацию».
Это —
мировые силы, какими они
были до вмешательства разума.
— Нет, Клим Иванович, ты подумай! — сладостно воет он, вертясь в комнате. — Когда это
было, чтоб премьер-министр, у нас, затевал публичную говорильню, под руководством Гакебуша, с участием Леонида Андреева, Короленко, Горького? Гакебушу — сто тысяч, Андрееву — шестьдесят, кроме построчной, Короленке, Горькому — по рублю за строчку. Это тебе — не Европа! Это —
мировой аттракцион и — масса смеха!
— А я — Ловцов, Максим, — звучно сказал лохматый. — Эти двое уполномочены
были дело вести, а меня общество уполномочило на
мировую.
«Законное дело» братца удалось сверх ожидания. При первом намеке Тарантьева на скандалезное дело Илья Ильич вспыхнул и сконфузился; потом пошли на
мировую, потом
выпили все трое, и Обломов подписал заемное письмо, сроком на четыре года; а через месяц Агафья Матвеевна подписала такое же письмо на имя братца, не подозревая, что такое и зачем она подписывает. Братец сказали, что это нужная бумага по дому, и велели написать: «К сему заемному письму такая-то (чин, имя и фамилия) руку приложила».