Неточные совпадения
Лев Сапега, посол
литовский.
Не в первый раз султану
Австрийским мы обязаны посольством.
При Федоре, покойном государе,
Мы учинили с вами договор:
От турок вам помочь казною нашей,
С тем чтобы вы взвели Максимильяна,
Рудольфа брата, на
литовский трон.
Вы приняли исправно наши деньги,
Но, под рукой, с Литвою сговорились —
И Жигимонта свейского признали,
Врага Руси,
литовским королем!
Логау отходит. Трубы и литавры. Входит посол
литовский.
Посол
литовский, канцлер Лев Сапега!
Твой брат, король на Польше,
Король на Свее и великий князь
Земли
литовской, Третий Жигимонт,
Прислал тебе со мною, Львом Сапегой,
Его короны канцлером, поклон
И гратуляцию на царстве!
Преславный царь! Правитель свейский Карлус
От всей души тебе на государстве
Свой шлет поклон и просит, чтобы в споре
Его чинов с
литовским Жигимонтом
Ты свейскую корону поддержал!
Посадский. Да разве их два? Вестимо какой! Сын царя Ивана! Тот, кого вор Годунов хотел извести, да не извел! Тот, кто собирает рать удальцов, на Москву вернуться, свой отцовский стол завоевать! Не веришь? Я от него к тебе прислан. Он жалеет вас; зовет тебя, со всеми людьми, к
литовскому рубежу!
Неведомый обманщик,
Под именем Димитрия, на нас
Идет войной;
литовскую он шляхту
С собой ведет, и воеводы наши
Передаются в ужасе ему!
И с помощью
литовской рати ныне
Идет к Москве, а с ним немало наших…
Из Северской земли…
Неточные совпадения
2-й. А это
Литовское разорение. Битвб! видишь? Как наши с Литвой бились.
— Павловский полк, да — говорят — и другие полки гарнизона перешли на сторону народа, то есть Думы. А народ — действует: полицейские участки разгромлены, горят, окружный суд,
Литовский замок — тоже, министров арестуют, генералов…
— И
Литовский замок — они.
Один закоснелый сармат, старик, уланский офицер при Понятовском, делавший часть наполеоновских походов, получил в 1837 году дозволение возвратиться в свои
литовские поместья. Накануне отъезда старик позвал меня и несколько поляков отобедать. После обеда мой кавалерист подошел ко мне с бокалом, обнял меня и с военным простодушием сказал мне на ухо: «Да зачем же вы, русский?!» Я не отвечал ни слова, но замечание это сильно запало мне в грудь. Я понял, что этому поколению нельзя было освободить Польшу.
Я очень помню, как во время коронации он шел возле бледного Николая, с насупившимися светло-желтого цвета взъерошенными бровями, в мундире
литовской гвардии с желтым воротником, сгорбившись и поднимая плечи до ушей.