Неточные совпадения
— Человече, — сказал ему царь, — так ли ты блюдешь честника?
На что у тебе вабило, коли ты не умеешь наманить честника? Слушай, Тришка, отдаю в твои руки долю твою: коли достанешь Адрагана, пожалую тебя так, что никому из вас такого
времени не будет; а коли пропадет честник, велю, не прогневайся, голову с тебя
снять, — и то будет всем за страх; а я давно замечаю, что нет меж сокольников доброго строения и гибнет птичья потеха!
Слобода Александрова, после выезда из нее царя Ивана Васильевича, стояла в забвении, как мрачный памятник его гневной набожности, и оживилась только один раз, но и то
на краткое
время. В смутные годы самозванцев молодой полководец князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, в союзе с шведским генералом Делагарди, сосредоточил в ее крепких стенах свои воинские силы и заставил оттуда польского воеводу Сапегу
снять долговременную осаду с Троицко-Сергиевской лавры.
Неточные совпадения
А вор-новотор этим
временем дошел до самого князя,
снял перед ним шапочку соболиную и стал ему тайные слова
на ухо говорить. Долго они шептались, а про что — не слыхать. Только и почуяли головотяпы, как вор-новотор говорил: «Драть их, ваша княжеская светлость, завсегда очень свободно».
Тогда он не обратил
на этот факт надлежащего внимания и даже счел его игрою воображения, но теперь ясно, что градоначальник, в видах собственного облегчения, по
временам снимал с себя голову и вместо нее надевал ермолку, точно так, как соборный протоиерей, находясь в домашнем кругу,
снимает с себя камилавку [Камилавка (греч.) — особой формы головной убор, который носят старшие по чину священники.] и надевает колпак.
В то
время как она входила, лакей Вронского с расчесанными бакенбардами, похожий
на камер-юнкера, входил тоже. Он остановился у двери и,
сняв фуражку, пропустил ее. Анна узнала его и тут только вспомнила, что Вронский вчера сказал, что не приедет. Вероятно, он об этом прислал записку.
— Да, это очень верно, — сказал он, когда Алексей Александрович,
сняв pince-nez, без которого он не мог читать теперь, вопросительно посмотрел
на бывшего шурина, — это очень верно в подробностях, но всё-таки принцип нашего
времени — свобода.
Но, несмотря
на это, в то
время как он перевертывал свои этюды, поднимал сторы и
снимал простыню, он чувствовал сильное волнение, и тем больше, что, несмотря
на то, что все знатные и богатые Русские должны были быть скоты и дураки в его понятии, и Вронский и в особенности Анна нравились ему.