Неточные совпадения
— Вот как! — сказал Иоанн насмешливо. — Так ты, Максимушка, меня осилить хочешь? Вишь, какой богатырь! Ну где мне, убогому, на тебя! Что ж, не хочешь быть опричником, я, пожалуй, велю тебя
в зорники
вписать!
— Эх, государь! — поспешил сказать Малюта, — куда твоя милость ни велит
вписать Максима, везде готов он служить по указу твоему! Да поди домой, Максим, поздно; скажи матери, чтобы не ждала меня; у нас дело
в тюрьме: Колычевых пытаем. Поди, Максим, поди!
— Выдать им, — продолжал Иоанн, — по доброму кафтану да по гривне на человека. Я их
в опричнину
впишу. Хотите, висельники, мне
в опричниках служить?
—
В ратный-то строй пригодны, — ответил Никита Романович, — только уж, государь, не вели их
в опричнину
вписывать!
А этих голоштанников
в опричнину не
впишу; мои молодцы, пожалуй, обидятся.
— Я дело другое, князь. Я знаю, что делаю. Я царю не перечу; он меня сам не захочет
вписать; так уж я поставил себя. А ты, когда поступил бы на место Вяземского да сделался бы оружничим царским, то был бы
в приближении у Ивана Васильевича, ты бы этим всей земле послужил. Мы бы с тобой стали идти заодно и опричнину, пожалуй, подсекли бы!
Оружничим тебе, конечно, уже не бывать, но если попросишься
в опричнину, тебя
впишут.
Этот предсмертный дневник свой он затеял еще третьего дня, только что воротился в Петербург, еще до визита к Дергачеву; после же моего ухода
вписывал в него каждые четверть часа; самые же последние три-четыре заметки записывал в каждые пять минут.
И товарищ прокурора тотчас же снял локоть с конторки и стал записывать что-то. В действительности он ничего не записывал, а только обводил пером буквы своей записки, но он видал, как прокуроры и адвокаты это делают: после ловкого вопроса
вписывают в свою речь ремарку, которая должна сокрушить противника.
Дневником, который Мари написала для его повести, Павел остался совершенно доволен: во-первых, дневник написан был прекрасным, правильным языком, и потом дышал любовью к казаку Ятвасу. Придя домой, Павел сейчас же
вписал в свою повесть дневник этот, а черновой, и особенно те места в нем, где были написаны слова: «о, я люблю тебя, люблю!», он несколько раз целовал и потом далеко-далеко спрятал сию драгоценную для него рукопись.
Неточные совпадения
Все эти маленькие подробности, может быть, и не стоило бы
вписывать, но тогда наступило несколько дней,
в которые хотя и не произошло ничего особенного, но которые все остались
в моей памяти как нечто отрадное и спокойное, а это — редкость
в моих воспоминаниях.
Впишу здесь, пожалуй, и собственное мое суждение, мелькнувшее у меня
в уме, пока я тогда его слушал: я подумал, что любил он маму более, так сказать, гуманною и общечеловеческою любовью, чем простою любовью, которою вообще любят женщин, и чуть только встретил женщину, которую полюбил этою простою любовью, то тотчас же и не захотел этой любви — вероятнее всего с непривычки.
Симонсон,
в гуттаперчевой куртке и резиновых калошах, укрепленных сверх шерстяных чулок бечевками (он был вегетарианец и не употреблял шкур убитых животных), был тоже на дворе, дожидаясь выхода партии. Он стоял у крыльца и
вписывал в записную книжку пришедшую ему мысль. Мысль заключалась
в следующем:
Проходя по двору, Алеша встретил брата Ивана на скамье у ворот: тот сидел и
вписывал что-то
в свою записную книжку карандашом. Алеша передал Ивану, что старик проснулся и
в памяти, а его отпустил ночевать
в монастырь.
Да помилуйте, — продолжал он, опять переменив голос, словно оправдываясь и робея, — где же нашему брату изучать то, чего еще ни один умница
в книгу не
вписал!