Неточные совпадения
Еще не совсем готовый к выходу в море, «Коршун» стоял не
на рейде, а в
военной гавани, ошвартовленный [Ошвартоваться — привязаться к берегу или другому
судну швартовами — толстыми веревками.], у стенки, у «Купеческих ворот», соединяющих гавань с малым кронштадтским рейдом.
На корвете заканчивали последние работы и приемку разных принадлежностей снабжения, и палуба его далеко не была в том блестящем порядке и в той идеальной чистоте, которыми обыкновенно щеголяют
военные суда на рейдах и в плавании.
По остановке я сразу узнал
военное судно, и когда увидал, как
на корвете вашем великодушно прибавили парусов, несмотря
на свежий ветер, о, тогда я понял, что мы спасены, и мы благословляли вас и плакали от счастья, не смея ему верить…
Плавно раскачиваясь по океанской волне, громадной и в то же время необыкновенно спокойной, равномерно и правильно поднимающей и опускающей
судно, «Коршун» взял курс
на Брест. Там корвет должен был пополнить запас провизии и в лице этого
военного порта надолго распроститься с Европой.
Едва только «Коршун» бросил якорь, как с обоих
военных судов прибыли шлюпки с офицером
на каждой — поздравить с приходом и предложить услуги, если понадобится. Это обычная морская международная вежливость, свято соблюдаемая моряками всех наций. Каждое
военное судно, стоящее
на рейде, приветствует приходящего товарища, а капитан пришедшего
судна в свою очередь делает первый визит капитанам стоящих
на рейде
судов.
Большой рейд был мало оживлен, и
судов на нем стояло немного: не особенно красивый парусный
военный голландский фрегат под контр-адмиральским флагом, три паровые канонерские лодки да с десяток купеческих
судов — вот и все.
Только что «Коршун», отсалютовав английскому флагу, успел бросить якорь
на великолепном рейде, полном
военных и коммерческих
судов и китайских неуклюжих джонок, и стать против живописно расположенного по склону высокой горы Гонконга, сияющего под лучами солнца своими роскошными постройками и купами зелени, как со всех сторон корвет был осажден «шампуньками» — большими и малыми китайскими лодками, необыкновенно ловко управляемыми одним гребцом, вертящим веслом у кормы.
И не прошло и пяти минут, как все паруса, точно волшебством, исчезли, якорь был отдан, катер и вельбот спущены, и «Коршун» с закрепленными парусами недвижно стоял рядом с «Чайкой», возбуждая восторг моряков и своим безукоризненным видом щегольского
военного судна и быстротой, с какой он стал
на якорь и убрал паруса.
На рейде и в гавани С.-Франциско была масса
судов всевозможных форм и конструкций, начиная с пузатого, неуклюжего «китобоя» и кончая длинными, стройными американскими быстроходными клиперами, которые, несмотря
на то что они парусные,
на срок возят грузы из Калифорнии в Китай и обратно. Несколько
военных судов различных наций выделялись своим более изящным видом и выправленным рангоутом.
Капитан между тем сказал уже приветствие его величеству, и король, крепко пожав руку капитана, довольно правильным английским языком выразил удовольствие, что видит в своих владениях
военное судно далекой могущественной державы, обещал
на другой же день посетить вместе с королевой «Коршун» и пригласил вечером обедать к себе капитана и трех офицеров.
Гостей провели по корвету, затем, когда все поднялись наверх, пробили артиллерийскую тревогу, чтобы показать, как
военное судно быстро приготовляется к бою, и потом повели в капитанскую каюту, где был накрыт стол,
на котором стояло множество бутылок, видимо обрадовавших племянника, дядю и руководителя внешней и внутренней политикой Гавайского королевства.
Во все время перехода из Гонолулу в Хакодате старший офицер, Андрей Николаевич, был необыкновенно озабочен и с раннего утра до вечера хлопотал о том, чтобы все
на «Коршуне» было в самом совершенном порядке и чтобы новый адмирал, имевший репутацию лихого моряка и в то же время строгого и беспокойного адмирала, и не мог ни к чему придраться и увидал бы, что «Коршун» во всех отношениях образцовое
военное судно.
Ашанин очень обрадовался и еще более обрадовался, когда недели через две ему дали знать, что русское
военное судно пришло
на рейд. В тот же день он откланялся адмиралу Бонару, простился с сожителями и, забравши свои пожитки, отправился
на «Коршун».
В это утро
на рейд пришли еще три
военных судна: два английских и одно американское, и у всех были повреждения.
— Вам что же объяснять? Вы уже уяснили себе причины, — сухо промолвил старый штурман, — а вот Владимиру Николаевичу я скажу, что Корнев, устроивши ночной поход, наверное, имеет цель убедиться, будут ли
на «Коршуне» бдительны и находчивы… сумеет ли «Коршун» не упустить неприятельское
судно, если б оно было вместо адмиральского корвета… Ведь Корнев не смотровой адмирал. У него
на первом плане морская выучка и требование, чтобы
военное судно было всегда готово и исправно, как
на войне…
Неточные совпадения
Не о корысти и
военном прибытке теперь думали они, не о том, кому посчастливится набрать червонцев, дорогого оружия, шитых кафтанов и черкесских коней; но загадалися они — как орлы, севшие
на вершинах обрывистых, высоких гор, с которых далеко видно расстилающееся беспредельно море, усыпанное, как мелкими птицами, галерами, кораблями и всякими
судами, огражденное по сторонам чуть видными тонкими поморьями, с прибрежными, как мошки, городами и склонившимися, как мелкая травка, лесами.
Saddle Islands значит Седельные острова: видно уж по этому, что тут хозяйничали англичане. Во время китайской войны английские
военные суда тоже стояли здесь. Я вижу берег теперь из окна моей каюты: это целая группа островков и камней, вроде знаков препинания; они и
на карте показаны в виде точек. Они бесплодны, как большая часть островов около Китая; ветры обнажают берега. Впрочем, пишут, что здесь много устриц и — чего бы вы думали? — нарциссов!
Наконец, сам адмирал
на самодельной шкуне «Хеда», с остальною партиею около сорока человек, прибыл тоже, едва избежав погони английского
военного судна, в устья Амура и по этой реке поднялся вверх до русского поста Усть-Стрелки,
на слиянии Шилки и Аргуни, и достиг Петербурга.
— Меня, — кротко и скромно отвечал Беттельгейм (но под этой скромностью таилось, кажется, не смирение). — Потом, — продолжал он, — уж постоянно стали заходить сюда корабли христианских наций, и именно от английского правительства разрешено раз в год посылать одно
военное судно, с китайской станции,
на Лю-чу наблюдать, как поступают с нами, и вот жители кланяются теперь в пояс. Они невежественны, грязны, грубы…
Мы подвергались опасностям и другого рода, хотя не морским, но весьма вероятным тогда и обязательным, так сказать, для
военного судна, которых не только нельзя было избегать, но должно было
на них напрашиваться. Это встреча и схватка с неприятельскими
судами.