Неточные совпадения
Таким образом,
матросы будут
знать, куда мы едем, и будут иметь кое-какие сведения о портах, которые посетим…
— Особенно ты, Федотов, смотри… не зверствуй… У тебя есть эта привычка непременно искровянить
матроса… Я тебя не первый день
знаю… Ишь ведь у тебя, у дьявола, ручища! — прибавил старший офицер, бросая взгляд на действительно огромную, жилистую, всю в смоле, руку боцмана, теребившую штанину.
— Известно, оставил… Но только опосля все-таки начистил матросику зубы…
Знает, дьявол, что
матрос не пойдет жалиться… А все ж таки на этих анафем боцманов да унтер-церов теперь справа есть… Опаску, значит, будут иметь…
Действительно, Ашанин
знал, что
матросы любили Федотова, считая его справедливым и добрым человеком и охотно прощая ему служебные тычки.
— Туда же… лезет! Оскорбил, говорит,
матроса. Вы-то, господа, не забиждайте
матроса, а свой брат, небось, не забидит. Может, и крепостных имеет, живет в холе и трудов настоящих не
знает, а учит. Ты поживи-ка на свете, послужи-ка как следовает, тогда посмотрим, как-то ты сам не вдаришь никого… Так, зря мелет! — закончил боцман и плюнул за борт.
Несмотря на то что
матросы лихо работали и вообще
знали свое дело отлично, Андрей Николаевич, этот добровольный мученик своего долга и притом трусивший всякого начальства, не мог успокоиться, хотя и старался скрыть это от посторонних глаз.
В год почти все
матросы, за исключением нескольких, не желавших учиться, умели читать и писать,
знали четыре правила арифметики и имели некоторые понятия из русской истории и географии — преимущественно о тех странах, которые посещал корвет.
— А вы — невежа, господин Первушин! — крикнул Володя. — И я
знаю, почему вы стараетесь при всяком случае сделать мне неприятность: потому что я вас считаю дантистом… Вы бьете
матросов, да еще не имеете доблести делать это открыто и бьете исподтишка…
Неточные совпадения
— Капитан! — сказал, подыскивая слова,
матрос. — Не
знаю, понравился ли ему я, но впечатления мои нужно обдумать. Улей и сад!
— Простите, капитан, — ответил
матрос, переводя дух. — Разрешите закусить этим… — Он отгрыз сразу половину цыпленка и, вынув изо рта крылышко, продолжал: — Я
знаю, что вы любите хинную. Только было темно, а я торопился. Имбирь, понимаете, ожесточает человека. Когда мне нужно подраться, я пью имбирную.
Все-таки этот раз Грэй встретил вопросы в физиономиях; самый тупой
матрос отлично
знал, что нет надобности производить ремонт в русле лесной реки.
— А меня, батенька, привезли на грузовике, да-да! Арестовали, черт возьми! Я говорю: «Послушайте, это… это нарушение закона, я, депутат, неприкосновенен». Какой-то студентик, мозгляк, засмеялся: «А вот мы, говорит, прикасаемся!» Не без юмора сказал, а? С ним —
матрос, эдакая,
знаете, морда: «Неприкосновенный? — кричит. — А наши депутаты, которых в каторгу закатали, — прикосновенны?» Ну, что ему ответишь? Он же — мужик, он ничего не понимает…
Самгин не
знал, но почему-то пошевелил бровями так, как будто о дяде Мише излишне говорить; Гусаров оказался блудным сыном богатого подрядчика малярных и кровельных работ, от отца ушел еще будучи в шестом классе гимназии, учился в казанском институте ветеринарии, был изгнан со второго курса, служил приказчиком в богатом поместье Тамбовской губернии,
матросом на волжских пароходах, а теперь — без работы, но ему уже обещано место табельщика на заводе.