Неточные совпадения
Был у меня, правда, небольшой огород, каждую весну засаживаемый неумелыми руками, но
и он не заставлял моего сердца сжиматься,
так как я с первого
же года понял, что овощи в этом огороде будут поспевать
как раз ко дню моего выезда из деревни в город.
Но в ту минуту,
как я уходил, старинное стремление к гнезду вдруг опять закопошилось во мне. «
Каким же это образом? — думалось мне, — ужели я так-таки
и останусь без собственного Монрепо?»
Недостаток первый: солнце здесь
такое же скупое,
как и в Петербурге.
Как-то ничто не спорится нам,
и каждый наш успех почему-то оказывается фиктивным. Двоегласие очевидно,
и оно невольно заставляет предполагать, что рядом с успехом идет нечто
такое, что тут
же, сейчас
же подрывает его.
Что я имел повод питать в этом отношении сомнения — в этом убеждал меня батюшка. Даже
и он отозвался обо мне как-то надвое. Сначала сказал: доброкачественно, а потом присовокупил: только вот «свобода»… Только?
И это,
так сказать, с первого взгляда, а что
же будет, если поискать вплотную? Да, «мудрый»
так не поведет дела,
как я его вел! «мудрый» покажет, что нужно, —
и сейчас в кусты! А я? Впрочем, что
же я, в самом деле,
такое сделал?
По всестороннем обсуждении мы остановились на следующем плане.
И я
и «он» сойдемся в доме батюшки. Завтра, в одиннадцать часов утра, я,
как будто гуляя,зайду к батюшке, а в то
же самое время,
и «он»,
как будто гуляя,придет туда
же.
И,
таким образом, произойдет приятный сюрприз.
— Почему
же «неподлежательно»? — перебил он меня мягко
и как бы успокаивая. — По-моему,
и «общение»… почему
же и к нему не прибегнуть, ежели оно,
так сказать…
И меньшего брата можно приласкать… Ну а надоел — не прогневайся! Вообще, я могу вас успокоить, что нынче слов не боятся. Даже сквернословие, доложу вам, —
и то не признается вредным, ежели оно выражено в приличной
и почтительной форме. Дело не в словах, собственно, а в тайных намерениях
и помышлениях, которые слова за собою скрывают.
Затем опять вопросы: сумеет ли Растопыря в новом чине заслужить то доверие начальства, которое он умел заслужить в старом чине?
каких облегчений вправе ожидать от него отечество, буде он
и впредь, с
такой же неуклонностью, будет подвигаться по лестнице почестей
и отличий?
Что, если
и во всех других Монрепо идет
такая же волшебно-производительная галиматья,
как и в моем? что, если вдруг воспрянули от сна все Проплеванные, все Погореловки, Ненаедовки, все взапуски принялись рожать,
и нет на дорогах проезда от массы капусты, огурцов, редьки
и прочего?
Как бы то ни было, но в эту минуту нахальство Разуваева как-то неприятно на меня подействовало. К сожалению, ежели я способен понимать (а стало быть,
и оправдывать) известные жизненные явления, то не всегда имею достаточно выдержки, чтобы относиться к ним объективно, когда они становятся ко мне лицом к лицу. Поэтому я вместо ответа указал Разуваеву на дверь,
и он был
так любезен, что сейчас
же последовал моему молчаливому приглашению.
— Ну-ну, батя! — сказал я, — увещевать отчего не увещевать, да не до седьмого пота! Куры яиц не несут, а он правительство приплел… ишь ведь! Вон я намеднись в газетах читал:
такой же батя,
как и вы, опасение выражал, дабы добрые семена не были хищными птицами позобаны. Хоть я
и не приравниваю себя к «добрым семенам» — где уж! — а сдается, будто вы с Разуваевым сзобать меня собрались.
Яповорачиваюсь
и быстро заканчиваю свой осмотр. «Неужто
же я в самом деле продаю? — спрашиваю я себя. — Ежели продаю, то
каким же образом я
как будто не сознаю этого? ежели
же не продаю,
так ведь это просто разорение: никто никакой работы не делает, а все только дыры замазывают да приготовляются кому-то показать товар лицом».
Допустим, что подневольный человек в этой борьбе ничего не выиграет, что он все-таки
и вперед останется прежним подневольным человеком, но ведь он
и без того никогда ничего не выигрывает,
и без того он осужден «слезы лить» — стало быть,
какой же ему все-таки резон усердствовать
и потрафлять?
Куплю гитару
и «Самоновейший песенник»,
и когда Колупаев в сопровождении подносчиков
и иных кабацких чинов придут топить меня, яко «умника», я предъявлю ему вещественные доказательства
и возглашу: «Я совсем не „умник“, но
такой же курицын сын,
как и вы все!»
И при этом, пожалуй,
такое еще слово вымолвлю, что они шапки передо мной скинут!
Он сказал это с
такой невозмутимой уверенностью, что мне невольно пришло на мысль: «Что
же такое, однако ж, нам в детстве твердили о курице, несшей золотые яйца?»
Как известно, владелец этой курицы, наскучив получать по одному яйцу в день
и желая зараз воспользоваться всеми будущими яйцами, зарезал курицу
и, разумеется, не только обманулся в своих мечтаниях, но утратил
и прежний скромный доход.
— „Помилуйте… что
же такое у нас?.. никто к нам… никто никогда…
и вдруг!“ — „Да ведь надо
же где-нибудь жить?“ — „Так-то
так… а все-таки… ну,
какую вы здесь прелесть нашли! городишко самый пустой, белого хлеба не сыщешь… никто к нам никогда…
и вдруг вздумалось!..“ Это было
так мило, что я не выдержал
и расцеловал его.
Мы, крепостных дел мастера, не могли быть таковыми, во-первых, потому, что людей, однажды уже ославленных в качестве выслуживших срок, было бы странно вновь привлекать к деятельному столпослужению, а во-вторых,
и потому, что,
как я уже сказал выше, над всей нашей крепостной жизнью тяготел только один решительный принцип:
как только допущены будут разъяснения, расчленения
и расследования,
так тотчас
же все мы пропали!
Есть еще
и другая идея, в том
же смысле плодотворная, — это идея о суде потомства; но
так как она непосредственного действия не оказывает, то
и доступна лишь людям, не чуждым обобщений.
Как видите, во всех трех случаях отечество стоит на первом плане. Я знаю, что для тебя это сущий сюрприз, но что
же делать, мой друг! я бы
и сам рад всех поровнять, но
так уж выходит.
Когда я был столпом, то
так же,
как и ты, Разуваев, ровно ничего не понимал.
Мне кажется, что наиболее существенным препятствием в этом смысле явится род ваших занятий. Вы, кабатчики, железнодорожники
и менялы, не имеете занятий оседлых
и производительных, но исключительно отдаетесь подсиживаньям
и сводничествам. В согласность этому,
и жизнь ваша получила характер кочевой,
так что большую ее часть вы проводите вне домов своих, в Кунавине. Но о
каких же принципах может быть речь в Кунавине?