Неточные совпадения
А именно: все
время, покуда она жила
в доме (иногда месяца два-три), ее кормили и поили за барским столом; кровать ее ставили
в той
же комнате, где спала роженица, и, следовательно, ее кровью питали приписанных к
этой комнате клопов; затем, по благополучном разрешении, ей уплачивали деньгами десять рублей на ассигнации и посылали зимой
в ее городской дом воз или два разной провизии, разумеется, со всячинкой.
Итак, появление мое на свет обошлось дешево и благополучно. Столь
же благополучно совершилось и крещение.
В это время у нас
в доме гостил мещанин — богомол Дмитрий Никоныч Бархатов, которого
в уезде считали за прозорливого.
Хотя
в нашем доме было достаточно комнат, больших, светлых и с обильным содержанием воздуха, но
это были комнаты парадные; дети
же постоянно теснились: днем —
в небольшой классной комнате, а ночью —
в общей детской, тоже маленькой, с низким потолком и
в зимнее
время вдобавок жарко натопленной.
— Но вы описываете не действительность, а какой-то вымышленный ад! — могут сказать мне. Что описываемое мной похоже на ад — об
этом я не спорю, но
в то
же время утверждаю, что
этот ад не вымышлен мной.
Это «пошехонская старина» — и ничего больше, и, воспроизводя ее, я могу, положа руку на сердце, подписаться: с подлинным верно.
Об отцовском имении мы не поминали, потому что оно, сравнительно, представляло небольшую часть общего достояния и притом всецело предназначалось старшему брату Порфирию (я
в детстве его почти не знал, потому что он
в это время воспитывался
в московском университетском пансионе, а оттуда прямо поступил на службу); прочие
же дети должны были ждать награды от матушки.
Я не говорю ни о той восторженности, которая переполнила мое сердце, ни о тех совсем новых образах, которые вереницами проходили перед моим умственным взором, — все
это было
в порядке вещей, но
в то
же время играло второстепенную роль.
При помощи
этих новых правил, сфера «воспитания» постепенно расширится, доведет до надлежащей мягкости восковое детское сердце и
в то
же время не дозволит червю сомнения заползти
в тайники детской души.
Матушка уже начинала мечтать.
В ее молодой голове толпились хозяйственные планы, которые должны были установить экономическое положение Малиновца на прочном основании. К тому
же у нее
в это время уже было двое детей, и надо было подумать об них. Разумеется,
в основе ее планов лежала та
же рутина, как и
в прочих соседних хозяйствах, но ничего другого и перенять было неоткуда. Она желала добиться хоть одного: чтобы
в хозяйстве существовал вес, счет и мера.
В таком
же беспорядочном виде велось хозяйство и на конном и скотном дворах. Несмотря на изобилие сенокосов, сена почти никогда недоставало, и к весне скотина выгонялась
в поле чуть живая. Молочного хозяйства и
в заводе не было. Каждое утро посылали на скотную за молоком для господ и были вполне довольны, если круглый год хватало достаточно масла на стол.
Это было счастливое
время, о котором впоследствии долго вздыхала дворня.
Но
этого мало: даже собственные крестьяне некоторое
время не допускали ее лично до распоряжений по торговой площади. До перехода
в ее владение они точно так
же, как и крестьяне других частей, ежегодно посылали выборных, которые сообща и установляли на весь год площадный обиход. Сохранения
этого порядка они домогались и теперь, так что матушке немалых усилий стоило, чтобы одержать победу над крестьянской вольницей и осуществить свое помещичье право.
Может быть, благодаря
этому инстинктивному отвращению отца, предположению о том, чтобы Федос от
времени до
времени приходил обедать наверх, не суждено было осуществиться. Но к вечернему чаю его изредка приглашали. Он приходил
в том
же виде, как и
в первое свое появление
в Малиновце, только рубашку надевал чистую. Обращался он исключительно к матушке.
Она понимает, что Стриженый ей не пара, но
в то
же время в голове ее мелькает мысль, что
это первый «серьезный» жених, на которого она могла бы более или менее верно рассчитывать.
В зале бьют часы. Матушка прислушивается и насчитывает пять.
В то
же время за стеной слышится осторожный шорох.
Это Василий Порфирыч проснулся и собирается к заутрене.
Этому толкованию все смеялись, но
в то
же время наматывали на ус, что даже и такой грубый рай все-таки предпочтительнее, нежели обязательное лизание раскаленной сковороды.
С
этими словами она выбежала из девичьей и нажаловалась матушке. Произошел целый погром. Матушка требовала, чтоб Аннушку немедленно услали
в Уголок, и даже грозилась отправить туда
же самих тетенек-сестриц. Но благодаря вмешательству отца дело кончилось криком и угрозами. Он тоже не похвалил Аннушку, но ограничился тем, что поставил ее
в столовой во
время обеда на колени. Сверх того, целый месяц ее «за наказание» не пускали
в девичью и носили пищу наверх.
Ей вдруг сделалось ясно, что, отказавшись, ради эфемерного чувства любви, от воли, она
в то
же время предала божий образ и навлекла на себя «божью клятву», которая не перестанет тяготеть над нею не только
в этой, но и
в будущей жизни, ежели она каким-нибудь чудом не «выкупится».
Распоряжения самые суровые следовали одни за другими, и одни
же за другими немедленно отменялись.
В сущности, матушка была не злонравна, но бесконтрольная помещичья власть приучила ее сыпать угрозами и
в то
же время притупила
в ней способность предусматривать, какие последствия могут иметь
эти угрозы. Поэтому, встретившись с таким своеобразным сопротивлением, она совсем растерялась.
Но прошла неделя, прошла другая — Конон молчал. Очевидно, намерение жениться явилось
в нем плодом той
же путаницы, которая постоянно бродила
в его голове.
В короткое
время эта путаница настолько уже улеглась, что он и сам не помнил, точно ли он собирался жениться или видел
это только во сне. По-прежнему продолжал он двигаться из лакейской
в буфет и обратно, не выказывая при
этом даже тени неудовольствия.
Это нелепое спокойствие до того заинтересовало матушку, что она решилась возобновить прерванную беседу.
— Так, чай, языки по-пустому чешут! И прежде брехали, и теперь то
же самое брешут! — утешала она себя, но
в то
же время тайный голос подсказывал ей, что на
этот раз брехотня похожа на правду.
Около
этого же времени Сергеич и Аксинья считают полезным напомнить «крестной» об Сережке. Его одевают
в чистую рубашку, дают
в руки завязанную
в платок тарелку с пшеничной лепешкой и посылают к барыне.
Как бы то ни было, но вино поддерживало
в нем жизнь и
в то
же время приносило за собой забвение жизни. Я не утверждаю, что он сознательно добивался забытья, но оно приходило само собой, а
это только и было нужно.
И съели и выпили у него за
это время с три пропасти, но когда наступил срок выборов, то
в губернский город отправились всё те
же выборные элементы, как и всегда, и поднесли Федору Васильичу на блюде белые шары.
Формула
эта свидетельствовала, что самая глубокая восторженность не может настолько удовлетвориться исключительно своим собственным содержанием, чтобы не чувствовать потребности
в прикосновении к действительности, и
в то
же время она служила как бы объяснением, почему люди, внутренне чуждающиеся известного жизненного строя, могут, не протестуя, жить
в нем.
Так и сделали. Из полученных за пустошь денег Валентин Осипович отложил несколько сотен на поездку
в Москву, а остальные вручил Калерии Степановне, которая с
этой минуты водворилась
в Веригине, как дома. Обивали мебель, развешивали гардины, чистили старинное бабушкино серебро, прикупали посуду и
в то
же время готовили для невесты скромное приданое.
Да,
это была с его стороны грубая ошибка, и он глубоко негодовал на себя, что не предвидел ее последствий… Но
в то
же время в голове его назойливо складывалась мысль: общая жизнь началась так недавно, а раздельная черта уж обозначилась!
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и
в то
же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и
в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но
в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
В то
время существовало мнение, что градоначальник есть хозяин города, обыватели
же суть как бы его гости. Разница между"хозяином"
в общепринятом значении
этого слова и"хозяином города"полагалась лишь
в том, что последний имел право сечь своих гостей, что относительно хозяина обыкновенного приличиями не допускалось. Грустилов вспомнил об
этом праве и задумался еще слаще.
При первом столкновении с
этой действительностью человек не может вытерпеть боли, которою она поражает его; он стонет, простирает руки, жалуется, клянет, но
в то
же время еще надеется, что злодейство, быть может, пройдет мимо.
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника стал
в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем начать под рукой следствие, или
же некоторое
время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и
в то
же время всем и каждому наказал хранить по
этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить
в нем несбыточных мечтаний.
Потом пошли к модному заведению француженки, девицы де Сан-Кюлот (
в Глупове она была известна под именем Устиньи Протасьевны Трубочистихи; впоследствии
же оказалась сестрою Марата [Марат
в то
время не был известен; ошибку
эту, впрочем, можно объяснить тем, что события описывались «Летописцем», по-видимому, не по горячим следам, а несколько лет спустя.