— Que voulez-vous, ma chère! [Ничего не поделаешь, дорогая! (фр.)] — ответил он как-то безнадежно, — мне мерзавцы необходимы! Превратные толкования взяли такую силу,
что дольше медлить невозможно. После… быть может… когда я достигну известных результатов… тогда, конечно… Но в настоящее время, кроме мерзавцев, я не вижу даже людей, которые бы с пользою могли мне содействовать!
Неточные совпадения
Между тем уважение к Надежде Петровне все росло и росло. Купцы открыто говорили,
что, «если бы не она, наша матушка, он бы, как свят Бог, и нас всех, да и прах-то наш по ветру развеял!». Дворяне и чиновники выводили ее чуть не по прямой линии от Олега Рязанского. Полициймейстер настолько встревожился этими слухами,
что, несмотря на то
что был обязан своим возвышением единственно Надежде Петровне, счел
долгом доложить об них новому помпадуру.
Старшие все-таки улыбались при его появлении и находили,
что в его физиономии есть что-то забавное, а сверстники нередко щелкали его по носу и на ходу спрашивали: «
Что, Козлик, сегодня хватим?» — «Хватим», — отвечал Козлик и продолжал гранить тротуары на Невском проспекте, покуда не наступал час обедать в
долг у Дюссо, и не обижался даже за получаемые в нос щелчки.
Разумеется, Митенька счел священным
долгом явиться и к ma tante; но при этом вид его уже до того блистал красотою,
что старуха совсем не узнала его.
Митенька запнулся, потому
что вспомнил,
что сам не заплатил еще своего
долга Дюссо.
—
Что ж, православные, по мере силы-возможности каждого есть
долг и обязанность! А ну-тко, Господи благослови! ура!
Само собою разумеется,
что неделя, предшествовавшая отъезду старого помпадура, была рядом целодневных празднеств, которыми наше общество считало
долгом выразить свою признательность и сочувствие отъезжающему.
Помпадур
долгое время не может освоиться с мыслью,
что он забыт.
Проникнув в известные сферы, из которых, как из некоего водохранилища, изливается на Россию многоводная река помпадурства, Феденька, не откладывая дела в
долгий ящик, сболтнул хлесткую фразу, вроде того,
что Россию губит излишняя централизация,
что необходимо децентрализовать, то есть эмансипировать помпадуров, усилив их власть;
что высшая администрация слишком погружена в подробности и мелочи;
что мелочи отвлекают ее от главных задач, то есть от внутренней политики и т. д.
На вопросы твои, впрочем, считаю
долгом объяснить,
что, кроме либеральных идей, о которых ты так много и красноречиво написал, есть еще идеи консервативные, о которых ты вовсе умалчиваешь.
И вдруг его обожгло. Из-за первого же угла, словно из-под земли, вырос квартальный и, гордый сознанием исполненного
долга, делал рукою под козырек. В испуге он взглянул вперед: там в перспективе виднелся целый лес квартальных, которые, казалось, только и ждали момента, чтоб вытянуться и сделать под козырек. Он понял,
что и на сей раз его назначение, как помпадура, не будет выполнено.
Тогда я счел,
что с моей стороны
долг гостеприимства уже исполнен и
что засим я имею даже право рассчитывать,
что и он свой
долг выполнит, то есть распорядится насчет обеда. Ничуть не бывало. Уже рассказал я ему и о том, как я у Ганки обедал, и о том, как едва не отобедал у Гоголя, — а он все смеется и никаких распоряжений не делает. Тогда, дабы уничтожить в душе его всякие сомнения, я позвал полового и спросил у него счет.
Алексей Александрович думал и говорил, что ни в какой год у него не было столько служебного дела, как в нынешний; но он не сознавал того, что он сам выдумывал себе в нынешнем году дела, что это было одно из средств не открывать того ящика, где лежали чувства к жене и семье и мысли о них и которые делались тем страшнее,
чем дольше они там лежали.
Я вас, во всяком случае, за человека наиблагороднейшего почитаю-с, и даже с зачатками великодушия-с, хоть и не согласен с вами во всех убеждениях ваших, о
чем долгом считаю заявить наперед, прямо и с совершенною искренностию, ибо прежде всего не желаю обманывать.
Неточные совпадения
Городничий. Чш! (Закрывает ему рот.)Эк как каркнула ворона! (Дразнит его.)Был по приказанию! Как из бочки, так рычит. (К Осипу.)Ну, друг, ты ступай приготовляй там,
что нужно для барина. Все,
что ни есть в
долге, требуй.
Кто видывал, как слушает // Своих захожих странников // Крестьянская семья, // Поймет,
что ни работою // Ни вечною заботою, // Ни игом рабства
долгого, // Ни кабаком самим // Еще народу русскому // Пределы не поставлены: // Пред ним широкий путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки в лесных окраинах // Он пробует пахать. // Работы тут достаточно. // Зато полоски новые // Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая почва добрая — // Душа народа русского… // О сеятель! приди!..
А если и действительно // Свой
долг мы ложно поняли // И наше назначение // Не в том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью // И жить чужим трудом, // Так надо было ранее // Сказать…
Чему учился я? //
Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную // И думал век так жить… // И вдруг… Владыко праведный!..»
Уподобив себя вечным должникам, находящимся во власти вечных кредиторов, они рассудили,
что на свете бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой
долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение не получает ничего. Рассудив таким образом, глуповцы стали ждать, не сделаются ли все кредиторы разумными? И ждут до сего дня.
Во всяком случае, в видах предотвращения злонамеренных толкований, издатель считает
долгом оговориться,
что весь его труд в настоящем случае заключается только в том,
что он исправил тяжелый и устарелый слог «Летописца» и имел надлежащий надзор за орфографией, нимало не касаясь самого содержания летописи. С первой минуты до последней издателя не покидал грозный образ Михаила Петровича Погодина, и это одно уже может служить ручательством, с каким почтительным трепетом он относился к своей задаче.