Неточные совпадения
— Сограждане! — начал
он взволнованным голосом, но так
как речь
его была секретная, то весьма естественно, что
никто ее не слыхал.
Пытались было зажечь клоповный завод, но в действиях осаждающих было мало единомыслия, так
как никто не хотел взять на себя обязанность руководить
ими, — и попытка не удалась.
На другой день, едва позолотило солнце верхи соломенных крыш,
как уже войско, предводительствуемое Бородавкиным, вступало в слободу. Но там
никого не было, кроме заштатного попа, который в эту самую минуту рассчитывал, не выгоднее ли
ему перейти в раскол. Поп был древний и скорее способный поселять уныние, нежели вливать в душу храбрость.
Бросились искать, но
как ни шарили, а
никого не нашли. Сам Бородавкин ходил по улице, заглядывая во все щели, — нет
никого! Это до того
его озадачило, что самые несообразные мысли вдруг целым потоком хлынули в
его голову.
Что из
него должен во всяком случае образоваться законодатель, — в этом
никто не сомневался; вопрос заключался только в том,
какого сорта выйдет этот законодатель, то есть напомнит ли
он собой глубокомыслие и административную прозорливость Ликурга или просто будет тверд,
как Дракон.
Никто не мог обвинить
его в воинственной предприимчивости,
как обвиняли, например, Бородавкина, ни в порывах безумной ярости, которым были подвержены Брудастый, Негодяев и многие другие.
И так
как за эту мысль
никто не угрожал
ему шпицрутенами, то
он стал развивать ее дальше и дальше.
Дети бросают пред ним цветы, поют и вопиют ему: «Осанна!» «Это он, это сам он, — повторяют все, — это должен быть он, это
никто как он».
Он винился вслух, не объясняя, однако же, в чем дело, и приставал к Нине Александровне, уверяя ее поминутно, что «это он, он сам причиной, и
никто как он… единственно из приятного любопытства… и что „усопший“ (так он почему-то упорно называл еще живого генерала) был даже гениальнейший человек!» Он особенно серьезно настаивал на гениальности, точно от этого могла произойти в эту минуту какая-нибудь необыкновенная польза.
— Как эт-то закончится война, так Иоанну-Воину беспременно отслужите молебен. Он выручил,
никто как он, батюшка, укрыл, под своим Святым стягом. Ему и помолитесь, A теперича марш к ротному котлу, небось живот-то подвело y Гориньки в австрицком плене. Не больно-то разносолами кормили колбасники. Да и не до еды было, небось, как потащили к ответу? — расспрашивал Игоря заботливый солдат.
Неточные совпадения
Купцы. Ей-богу! такого
никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда
его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб
какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а
он целую горсть туда запустит. Именины
его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет,
ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия
его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Чуть мы не рассмеялися, //
Как стал
он приговаривать: // «Ка-тай
его, раз-бой-ника, // Бун-тов-щи-ка…
Софья. Все мое старание употреблю заслужить доброе мнение людей достойных. Да
как мне избежать, чтоб те, которые увидят,
как от
них я удаляюсь, не стали на меня злобиться? Не можно ль, дядюшка, найти такое средство, чтоб мне
никто на свете зла не пожелал?
Стародум.
Они в руках государя.
Как скоро все видят, что без благонравия
никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой и ни за
какие деньги нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным и всякий хорош становится.
Очевидно, фельетонист понял всю книгу так,
как невозможно было понять ее. Но
он так ловко подобрал выписки, что для тех, которые не читали книги (а очевидно, почти
никто не читал ее), совершенно было ясно, что вся книга была не что иное,
как набор высокопарных слов, да еще некстати употребленных (что показывали вопросительные знаки), и что автор книги был человек совершенно невежественный. И всё это было так остроумно, что Сергей Иванович и сам бы не отказался от такого остроумия; но это-то и было ужасно.