Неточные совпадения
—
И откуда к нам экой прохвост выискался! — говорили обыватели, изумленно вопрошая друг друга
и не придавая слову «прохвост»
никакого особенного значения.
Но все ухищрения оказались уже тщетными. Прошло после того
и еще два дня; пришла наконец
и давно ожидаемая петербургская почта, но
никакой головы не привезла.
Они вспомнили, что в ветхом деревянном домике действительно жила
и содержала заезжий дом их компатриотка, Анеля Алоизиевна Лядоховская,
и что хотя она не имела
никаких прав на название градоначальнической помпадурши, но тоже была как-то однажды призываема к градоначальнику.
Среди этой общей тревоги об шельме Анельке совсем позабыли. Видя, что дело ее не выгорело, она под шумок снова переехала в свой заезжий дом, как будто за ней
никаких пакостей
и не водилось, а паны Кшепшицюльский
и Пшекшицюльский завели кондитерскую
и стали торговать в ней печатными пряниками. Оставалась одна Толстопятая Дунька, но с нею совладать было решительно невозможно.
Никаких других сведений об «человечке» не имелось, да, по-видимому,
и не ощущалось в них надобности, потому что большинство уже зараньше было предрасположено к безусловному доверию.
И действительно, в городе вновь сделалось тихо; глуповцы
никаких новых бунтов не предпринимали, а сидели на завалинках
и ждали. Когда же проезжие спрашивали: как дела? — то отвечали...
И было, впрочем, чему изумиться: кругом не было
никакого признака поселенья; далеко-далеко раскинулось голое место,
и только вдали углублялся глубокий провал, в который, по преданию, скатилась некогда пушкарская девица Дунька, спешившая, в нетрезвом виде, на любовное свидание.
На пятый день отправились обратно в Навозную слободу
и по дороге вытоптали другое озимое поле. Шли целый день
и только к вечеру, утомленные
и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого не застали. Жители, издали завидев приближающееся войско, разбежались, угнали весь скот
и окопались в неприступной позиции. Пришлось брать с бою эту позицию, но так как порох был не настоящий, то, как ни палили,
никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать не могли.
"Прибыл я в город Глупов, — писал он, —
и хотя увидел жителей, предместником моим в тучное состояние приведенных, но в законах встретил столь великое оскудение, что обыватели даже различия
никакого между законом
и естеством не полагают.
Ни разу не пришло ему на мысль: а что, кабы сим благополучным людям да кровь пустить? напротив того, наблюдая из окон дома Распоповой, как обыватели бродят, переваливаясь, по улицам, он даже задавал себе вопрос: не потому ли люди сии
и благополучны, что
никакого сорта законы не тревожат их?
— Знаю я, — говорил он по этому случаю купчихе Распоповой, — что истинной конституции документ сей в себе еще не заключает, но прошу вас, моя почтеннейшая, принять в соображение, что
никакое здание, хотя бы даже то был куриный хлев, разом не завершается! По времени выполним
и остальное достолюбезное нам дело, а теперь утешимся тем, что возложим упование наше на бога!
Сбивчивые
и неосмысленные события бессвязно следуют одно за другим,
и люди, по-видимому, не преследуют
никаких других целей, кроме защиты нынешнего дня.
Из рассказа его видно, что глуповцы беспрекословно подчиняются капризам истории
и не представляют
никаких данных, по которым можно было бы судить о степени их зрелости, в смысле самоуправления; что, напротив того, они мечутся из стороны в сторону, без всякого плана, как бы гонимые безотчетным страхом.
Конечно, это мнение не весьма умное, но как доказать это людям, которые настолько в себе уверены, что
никаких доказательств не слушают
и не принимают?
…Неожиданное усекновение головы майора Прыща не оказало почти
никакого влияния на благополучие обывателей. Некоторое время, за оскудением градоначальников, городом управляли квартальные; но так как либерализм еще продолжал давать тон жизни, то
и они не бросались на жителей, но учтиво прогуливались по базару
и умильно рассматривали, который кусок пожирнее. Но даже
и эти скромные походы не всегда сопровождались для них удачею, потому что обыватели настолько осмелились, что охотно дарили только требухой.
Воры-сердцеведцы встречаются чрезвычайно редко; чаще же случается, что мошенник даже самый грандиозный только в этой сфере
и является замечательным деятелем, вне же пределов ее
никаких способностей не выказывает.
Он порешил однажды навсегда, что старая жизнь безвозвратно канула в вечность
и что, следовательно, незачем
и тревожить этот хлам, который не имеет
никакого отношения к будущему.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. А я
никакой совершенно не ощутила робости; я просто видела в нем образованного, светского, высшего тона человека, а о чинах его мне
и нужды нет.
Наскучило идти — берешь извозчика
и сидишь себе как барин, а не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота,
и ты так шмыгнешь, что тебя
никакой дьявол не сыщет.
Хлестаков. Я с тобою, дурак, не хочу рассуждать. (Наливает суп
и ест.)Что это за суп? Ты просто воды налил в чашку:
никакого вкусу нет, только воняет. Я не хочу этого супу, дай мне другого.
Городничий.
И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же
и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то
и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится
никакая речь. С министрами играет
и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что
и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Хлестаков. Да что? мне нет
никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому
и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.