Неточные совпадения
Есть множество средств сделать человеческое существование постылым, но едва ли не
самое верное из всех —
это заставить человека посвятить себя культу самосохранения. Решившись на такой подвиг, надлежит победить
в себе всякое буйство духа и признать свою жизнь низведенною на степень бесцельного мелькания на все то
время, покуда будет длиться искус животолюбия.
Самая плохая дамочка, если бог наградил ее хоть какою-нибудь частью тела, на которой без ожесточения может остановиться взор мужчины, — и та заранее разочтет, какое положение ей следует принять во
время питья Kraenchen, чтоб именно
эту часть тела отрекомендовать
в наиболее выгодном свете.
Мне скажут, может быть, что и
в провинции уже успело образоваться довольно компактное сословие «кровопивцев», которые не имеют причин причислять себя к лику недовольных; но ведь
это именно те
самые люди, о которых уже говорено выше и которые,
в одно и то же
время и пирог зубами рвут, и глумятся над рукою, им благодеющею.
— Ваши превосходительства! позвольте вам доложить! Я
сам был много
в этом отношении виноват и даже готов за вину свою пострадать, хотя, конечно, не до бесчувствия… Долгое
время я думал, что любовь к отечеству выше даже любви к начальственным предписаниям; но с тех пор как прочитал брошюры г. Цитовича 33, то вполне убедился, что
это совсем не любовь к отечеству, а фанатизм, и, разумеется, поспешил исправиться от своих заблуждений.
Прошу читателя извинить меня, что я так часто повторяю фразу о вывернутых назад руках. По-видимому,
это самая употребительная и
самая совершенная из всех форм исследования, допускаемых обитателями российских палестин
в наше просвещенное
время. И я убежден, что всякий добросовестный урядник совершенно серьезно подтвердит, что если б
этого метода исследования не существовало, то он был бы
в высшей степени затруднен
в отправлении своих обязанностей.
Да и
эта самая Альфонсинка, которую он собрался «изуродовать» и которая теперь, развалившись
в коляске, летит по Невскому, — и она совсем не об том думает, как она будет через час nocer [кутить] у Бореля, а об том, сколько еще нужно
времени, чтоб «отработаться» и потом удрать
в Париж, где она начнет nocer уж взаправду, как истинно доброй и бравой кокотке надлежит…
Нет, право,
самое мудрое дело было бы, если б держали героев взаперти, потому что
это развязало бы простым людям руки и
в то же
время дало бы возможность стране пользоваться плодами
этих рук.
Это же
время (от десяти до часу) —
самое горячее и для бопапартистки, ибо она примеривает костюм,
в котором должна явиться к обеду.
Однако ж старики
в первое
время все-таки тянулись за так называемой избранной публикой, то есть обедали не
в час и не за табльдотом, а
в шесть и a la carte, [по карточке, порционно] одевались
в коротенькие клетчатые визитки, которые совершенно открывали их убогие оконечности, подсаживались к молодым бонапартистам и жаловались, что доктор не позволяет пить шампанское, выслушивали гривуазные анекдоты и
сами пытались рассказать что-то неуклюжее, засматривались на бонапартисток и при
этом слюнявили переда своих рубашек и проч.
Граф. Я думаю, что мы предпочли бы сидеть смирно и получать присвоенное содержание. Ах, верьте мне, что
в наше
время это самая плодотворная внутренняя политика!
Как
это ни странно с первого взгляда, но приходится согласиться, что устами Удава говорит
сама истина. Да, хорошо
в те
времена жилось. Ежели тебе тошно или Сквозник-Дмухановский одолел — беги к Ивану Иванычу. Иван Иваныч не помог (не сумел"застоять") — недалеко и
в кабак сходить. Там уж с утра ябедник Ризположенский с пером за ухом ждет. Настрочил, запечатал, послал… Не успел оглянуться — вдруг, динь-динь, колокольчик звенит. Кто приехал? Иван Александров Хлестаков приехал! Ну, слава богу!
— По-ни-ма-ю!.. Однако вы напомнили мне, что и
в самом дело наступило
время, когда я обыкновенно завтракаю… да! как бишь
это вы учили меня говорить? Понеже наступило
время…
Под
этим впечатлением я и оставил Париж. Я расставался с ним неохотно, но
в то же
время в уме уже невольно и как-то
сама собой слагалась мысль: ах,
эти индюки!
А
в соседнем cabinet,
в это же
самое время, Каулла завтракала с генералом Сиссэ 54.
Когда деятельность мысли доведена до минимума и когда
этот минимум, ни разу существенно не понижаясь, считает за собой целую историю, теряющуюся
в мраке
времен, — вот тут-то именно и настигает человека блаженное состояние, при котором Париж
сам собою отождествляется с чем угодно: с Весьёгонском, с Пошехоньем, с Богучаром и т. д.
Блохин выговорил
эти слова медленно и даже почти строго. Каким образом зародилась
в нем
эта фраза —
это я объяснить не умею, но думаю, что сначала она явилась так,а потом вдруг во
время самого процесса произнесения, созрел проекте попробую-ка я Старосмыслову предику сказать! А может быть, и целый проект примирения Старосмыслова с Пафнутьевым вдруг
в голове созрел. Как бы то ни было, но Федор Сергеич при
этом напоминании слегка дрогнул.
В среде, где нет ни подлинного дела, ни подлинной уверенности
в завтрашнем дне, пустяки играют громадную роль. 1
Это единственный ресурс, к которому прибегает человек, чтоб не задохнуться окончательно, и
в то же
время это легчайшая форма жизни, так как все проявления ее заключаются
в непрерывном маятном движении от одного предмета к другому, без плана, без очереди, по мере того как они
сами собой выплывают из бездны случайностей!
Хуже всего то, что, наслушавшись
этих приглашений, а еще больше насмотревшись на их осуществление, и
сам мало-помалу привыкаешь к ним. Сначала скажешь себе: а что,
в самом деле, ведь нельзя же
в благоустроенном обществе без сердцеведцев! Ведь
это в своем роде необходимость… печальная, но все-таки необходимость! А потом, помаленьку да полегоньку, и свое собственное сердце начнешь с таким расчетом располагать, чтоб оно во всякое
время представляло открытую книгу: смотри и читай!
— У нас таких животных совсем не бывает, — сказала она, — но русские, действительно, довольно часто жалуются, что их посещают видения
в этом роде… И знаете ли, что я заметила? — что
это случается с ними преимущественно тогда, когда друзья,
в кругу которых они проводили
время, покидают их, и вследствие
этого они временно остаются предоставленными
самим себе.
Целых четыре дня я кружился по Парижу с Капоттом, и все
это время он без умолку говорил. Часто он повторялся, еще чаще противоречил
сам себе, но так как мне,
в сущности, было все равно, что ни слушать, лишь бы упразднить представление"свиньи", то я не только не возражал, но даже механическим поматыванием головы как бы приглашал его продолжать. Многого, вероятно, я и совсем не слыхал, довольствуясь тем, что
в ушах моих не переставаючи раздавался шум.
— Прежде всего разуверьтесь, — начал он, — я человек правды — и больше ничего. И я полагаю, что если мы все, люди правды, столкуемся, то весь
этот дурной сон исчезнет
сам собою. Не претендуйте же на меня, если я повторю, что
в такое
время, какое мы переживаем, церемонии нужно сдать
в архив.