Неточные совпадения
Оправдание мое, однако же, проще, нежели можно ожидать с первого взгляда. Прежде всего, не эти люди и не эти явления сообщают общий тон
жизни; а потом — это не люди, а жертвы, правдивая оценка которых, вследствие известных условий, не принадлежит настоящему.
Это тяжелые и мрачные оргии, в которых распутство служит временным, заглушающим противовесом той грызущей тоске, той гнетущей пустоте, которая необходимо окрашивает
жизнь, не видящую ни
оправдания, ни конца для своих тревог.
Незаконны только притязания Диониса на верховенство, его облыгание жизни как вечного страдания и растерзания, его утверждение, что в подносимом им человеку «вине» — единственный смысл и
оправдание жизни, единственное средство к преодолению ее бедствий, что
Понемножку со мною произошло обычное, — я не могу без скуки и колючего раздражения думать о Маше, а побудешь с нею — и вдруг мягче начинаешь принимать всю ее, с ее чуждою, но большою и серьезною душевною жизнью. Бедно одетая, убивает себя на уроках, чтоб Юлия Ипполитовна могла есть виноград и принимать лактобациллин. И какое-то светящееся
оправдание жизни, с терпимым и любовным уважением ко всему.
И все эти бесплодные, трагические усилия вновь и вновь приводят к тому старому сознанию, что лишь то
оправдание жизни может быть названо евангельско-новозаветным, выражающим дух религии искупления, которое дано было в христианстве святоотеческом, в аскетике.
Неточные совпадения
Я ли не старалась, всеми силами старалась, найти
оправдание своей
жизни?
Это был человек совершенно противоположного склона духовной
жизни, чем Симонсон. Симонсон был один из тех людей, преимущественно мужского склада, у которых поступки вытекают из деятельности мысли и определяются ею. Новодворов же принадлежал к разряду людей преимущественно женского склада, у которых деятельность мысли направлена отчасти на достижение целей, поставленных чувством, отчасти же на
оправдание поступков, вызванных чувством.
Мы не видим в этих людях извращения понятия о
жизни, о добре и зле для
оправдания своего положения только потому, что круг людей с такими извращенными понятиями больше, и мы сами принадлежим к нему.
И потому для уяснения этого вопроса он взял не Вольтера, Шопенгауера, Спенсера, Конта, а философские книги Гегеля и религиозные сочинения Vіnеt, Хомякова и, естественно, нашел в них то самое, что ему было нужно: подобие успокоения и
оправдания того религиозного учения, в котором он был воспитан и которое разум его давно уже не допускал, но без которого вся
жизнь переполнялась неприятностями, а при признании которого все эти неприятности сразу устранялись.
Оправдание всякого народа, как и всякого человека, перед высшим смыслом
жизни может быть лишь динамическим, а не статическим.