Неточные совпадения
Да, я люблю тебя, далекий, никем не тронутый край! Мне мил твой простор и простодушие твоих обитателей! И если перо мое нередко коснется таких струн твоего организма, которые издают неприятный и фальшивый звук, то это не от недостатка горячего сочувствия к тебе, а потому собственно, что эти звуки грустно и болезненно отдаются в моей душе. Много
есть путей служить общему делу; но смею думать, что обнаружение зла, лжи и порока также не бесполезно, тем более что предполагает полное сочувствие к
добру и истине.
Прислан
был к нам Фейер из другого города за отличие, потому что наш город торговый и на реке судоходной стоит. Перед ним
был городничий, старик, и такой слабый да
добрый. Оседлали его здешние граждане. Вот приехал Фейер на городничество, и сзывает всех заводчиков (а у нас их не мало, до пятидесяти штук в городе-то).
Его высокородие
был, в сущности, очень
добрый господин.
— Ты, Федя,
добрый! Приходи ужо, я тебе полтинничек пожертвую… а чай
пил?
Папа Порфирия Петровича
был сельский пономарь; maman — пономарица. Несомненно, что герою нашему предстояла самая скромная будущность, если б не одно обстоятельство. Известно, что в древние времена по селам и весям нашего обширного отечества разъезжали благодетельные гении, которые замечали природные способности и необыкновенное остроумие мальчиков и затем, по влечению своих
добрых сердец, усердно занимались устройством судеб их.
Есть люди, которые думают, что Палагея Ивановна благотворит по тщеславию, а не по внутреннему побуждению своей совести, и указывают в особенности на гласность, которая сопровождает ее
добрые дела.
— А
добрый парень
был, — продолжает мужичок, — какова
есть на свете муха, и той не обидел, робил непрекословно, да и в некруты непрекословно пошел, даже голосу не дал, как «лоб» сказали!
И на каторге хлеб
добрый и воду непорченную дают, а в пустыне он корнями да травами питался, а воду
пил гнилую и ржавую.
Отвещал ей тогда
добрый молодец:"Пожди мало, Пахомовна! впереди еще
будет узок путь,
будет узок путь и ужасен путь!"
Белугин (вынимает из жилетки серебряную луковицу). Да-с; теперича
будет часика три, как дожидаемся… (К Скопищеву.) А что, Егор Иваныч, видно, убраться отселева за добра-ума.
Дернов. А, Егор Иваныч!
добро пожаловать! садись, брат, гость
будешь!
«Ну, говорит, мы теперича пьяни; давай, говорит, теперича реку шинпанским
поить!» Я
было ему в ноги: «За что ж: мол, над моим
добром наругаться хочешь, ваше благородие? помилосердуй!» И слушать не хочет… «Давай, кричит, шинпанского! дюжину! мало дюжины, цельный ящик давай! а не то, говорит, сейчас все твои плоты законфескую, и пойдешь ты в Сибирь гусей пасти!» Делать-то нечего: велел я принести ящик, так он позвал, антихрист, рабочих, да и велел им вило-то в реку бросить.
Вы посудите, Савва Семеныч, каково мне-то тут
было смотреть на свое
добро…
И как скоро, как беспрепятственно совершается процесс этого превращения! С какою изумительною быстротой поселяется в сердце вялость и равнодушие ко всему, потухает огонь любви к
добру и ненависти ко лжи и злу! И то, что когда-то казалось и безобразным и гнусным, глядит теперь так гладко и пристойно, как будто все это в порядке вещей, и так ему и
быть должно.
Были, однако ж, и у меня иные времена, окружали меня иные люди — все иное!
Были глубокие верования, горячие убеждения,
была страсть к
добру… куда все это девалось?
— Как же! этого
добра где не водится! только, надо
быть, тятенька ей скоро конец сделает… больно уж он ноне зашибаться зачал — это, пожалуй, и не ладно уж
будет!
Палагея Ивановна высокая и полная женщина; должно полагать, что смолоду она
была красавицей, потому, во-первых, что черты лица ее и доселе говорят еще о прошедшей красоте, а во-вторых, потому, что женщина с истинно
добрым сердцем, по мнению моему, должна, непременно должна
быть красавицей.
Я человек порядочный (франц.).] я дитя нынешнего времени; я хочу иметь и хорошую сигару, и стакан
доброго шатодикема; я должен — вы понимаете? — должен
быть прилично одетым; мне необходимо, чтоб у меня в доме
было все комфортабельно — le gouvernement me doit tout cela. [правительство должно мне все это (франц.).]
— Да, брат, я счастлив, — прервал он, вставая с дивана и начиная ходить по комнате, — ты прав! я счастлив, я любим, жена у меня
добрая, хорошенькая… одним словом, не всякому дает судьба то, что она дала мне, а за всем тем, все-таки… я свинья, брат, я гнусен с верхнего волоска головы до ногтей ног… я это знаю! чего мне еще надобно! насущный хлеб у меня
есть, водка
есть, спать могу вволю… опустился я, брат, куда как опустился!
И
добро бы жару, горячности, любви не
было —
есть, братец,
есть все это! да так, верно, и суждено этому огню перегореть в груди, не высказавшись ни в чем…
— Это занятие очень милое, — сказал я, — действительно, оно легче, если я
буду в халатике похаживать да показывать
добрым людям, какие у меня зубы белые, нежели дело делать.
— А что господа? Господа-то у них, может, и
добрые, да далече живут, слышь. На селе-то их лет, поди, уж двадцать не чуть; ну, и прокуратит немец, как ему желается. Года три назад, бают, ходили мужики жалобиться, и господа вызывали тоже немца — господа, нече сказать,
добрые! — да коли же этака выжига виновата
будет! Насказал, поди, с три короба: и разбойники-то мужики, и нерадивцы-то! А кто, как не он, их разбойниками сделал?
Конечно, сударь, и отец и дед мой, все
были люди семьянистые, женатые; стало
быть, нет тут греха. Да и бог сказал:"Не
добро быти единому человеку". А все-таки какая-нибудь причина тому
есть, что писание, коли порицает какую ни на
есть вещь или установление или деяние, не сравнит их с мужем непотребным, а все с девкой жидовкой, с женой скверной. Да и Адам не сам собой в грехопадение впал, а все через Евву. Оно и выходит, что баба всему будто на земле злу причина и корень.
Дела мои шли ладно. На дворе, в бане, устроил я моленную, в которой мы по ночам и сходились; анбары навалил иконами, книжками, лестовками, всяким
добром. Постояльцев во всякое время
было множество, но выгоднее всех
были такие, которых выгоняли в город для увещаний. Позовут их, бывало, в присутствие, стоят они там, стоят с утра раннего, а потом, глядишь, и выйдет сам секретарь.
Делать нечего, отдал я тут все деньги, какие через великую силу всякими неправдами накопил; он и покончил дело. Сам даже Степку при себе снарядил и со двора выпроводил: ступай, говорит, на все четыре стороны, да вперед не попадайся, а не то, не ровён час, не всякий
будет такой
добрый, как я.
— Ну, ну,
добро, не трясись! прощенья просим, ваше высокоблагородие! как
буду архиереем, безотменно отпущу вам вольная и невольная…
— Подь, чего стыдиться-то! подь, касатка, — барин
доброй! Мы здесь, ваше благородие, в дикости живем, окроме приказных да пьяного народу, никого не видим…
Было и наше времечко! тоже с людьми важивались; народ всё чистый, капитальный езживал… ну и мы, глядя на них, обхождения перенимали… Попроси, умница, его благородие чайком.
— Оно так… может, и
добрый ты барин, да об этом разговаривать нам уж не приходится, потому как, значит, слова занапрасно терять
будем… а вот порассказать как и что — это дело возможное…
— И
добро бы доподлинно не служили! А то, кажется, какой еще службы желать! Намеднись его высокородие говорит:"Ты, говорит, хапанцы свои наблюдай, да помни тоже, какова совесть
есть!"Будто мы уж и «совести» не знаем-с! Сами, чай, изволите знать, про какую их высокородие «совесть» поминают-с! так мы завсегда по мере силы-возможности и себя наблюдали, да и начальников без призрения не оставляли… Однако сверх сил тяготы носить тоже невозможно-с.
— А я, сударь, от родителей, в Москве, еще маленька осталась, ну, братья тоже
были, торговлю имели; думали-думали, куда со мной деваться, и решили в скиты свезти. Конечно, они тут свои расчеты держали, чтобы меня как ни на
есть от наследства оттереть, ну, да по крайности хоть душе моей
добро сделали — и на том спасибо!
Добру учить
было некому, а и начнет, бывало, родитель учить, так все больше со злом: за волосы притаскает либо так прибьет, а не то так и прищемить норовит… как еще жива осталась…
Начальник
был у меня человек
добрый; посмотрел на меня, словно в первый раз увидел, не сказал ни слова, а в следующий месяц и назначил пять целковых.