Думала она, что и с Иудушкой дело обойдется, а теперь вот… «Ах ты, гнилушка старая! ишь ведь как обошел!»
Хорошо бы теперича с дружком пожить, да с настоящим, с молоденьким!
Неточные совпадения
— Так, без родительского благословения, как собаки, и повенчались! — сетовала по этому случаю Арина Петровна. — Да
хорошо еще, что кругом налоя-то муженек обвел! Другой
бы попользовался — да и был таков! Ищи его потом да свищи!
— Белорыбицы
бы теперь
хорошо, — говорит он.
— Ты куда ж это от матери уходил? — начала она, — знаешь ли, как ты мать-то обеспокоил?
Хорошо еще, что папенька ни об чем не узнал, — каково
бы ему было при его-то положении?
В таком-то месте чужая земля врезывалась в дачу —
хорошо было
бы эту землю прикупить; в таком-то месте можно
бы хуторок отдельный устроить, да покосцу мало, и тут, по смежности, и покосец продажный есть — ах, хорош покос!
— А не то пожили
бы, маменька, в Дубровине… посмотрите-ка, как здесь
хорошо! — сказал он, глядя матери в глаза с ласковостью провинившегося пса.
Только
бы вашей душе было
хорошо, а об нас… что уж об нас думать!
— Чтоб ему
хорошо там было! не как-нибудь, а настоящим
бы манером! Да билетец, билетец-то выправь. Не забудь! По билету мы его после везде отыщем! А на расходы я тебе две двадцатипятирублевеньких отпущу. Знаю ведь я, все знаю! И там сунуть придется, и в другом месте барашка в бумажке подарить… Ахти, грехи наши, грехи! Все мы люди, все человеки, все сладенького да хорошенького хотим! Вот и Володька наш! Кажется, велик ли, и всего с ноготок, а поди-ка, сколько уж денег стоит!
Вот
бы теперь невидимкой оборотиться
хорошо да подслушать, что об нем хамово отродье говорит!
— А он взял да и промотал его! И добро
бы вы его не знали: буян-то он был, и сквернослов, и непочтительный — нет-таки. Да еще папенькину вологодскую деревеньку хотели ему отдать! А деревенька-то какая! вся в одной меже, ни соседей, ни чересполосицы, лесок хорошенький, озерцо… стоит как облупленное яичко, Христос с ней!
хорошо, что я в то время случился, да воспрепятствовал… Ах, маменька, маменька, и не грех это вам!
— И рад
бы, голубчик, да сил моих нет. Кабы прежние силы, конечно, еще пожил
бы, повоевал
бы. Нет! пора, пора на покой! Уеду отсюда к Троице-Сергию, укроюсь под крылышко угоднику — никто и не услышит меня. А уж мне-то как
хорошо будет: мирно, честно, тихо, ни гвалту, ни свары, ни шума — точно на небеси!
Жаль, что Иохим не дал напрокат кареты, а
хорошо бы, черт побери, приехать домой в карете, подкатить этаким чертом к какому-нибудь соседу-помещику под крыльцо, с фонарями, а Осипа сзади, одеть в ливрею.
— На том свете? Ох, не люблю я тот свет! Не люблю, — сказал он, остановив испуганные дикие глаза на лице брата. — И ведь вот, кажется, что уйти изо всей мерзости, путаницы, и чужой и своей,
хорошо бы было, а я боюсь смерти, ужасно боюсь смерти. — Он содрогнулся. — Да выпей что-нибудь. Хочешь шампанского? Или поедем куда-нибудь. Поедем к Цыганам! Знаешь, я очень полюбил Цыган и русские песни.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё
бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно
бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как
хорошо!
Хлестаков (пишет).Ну,
хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни
бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Купцы. Да уж куда милость твоя ни запроводит его, все будет
хорошо, лишь
бы, то есть, от нас подальше. Не побрезгай, отец наш, хлебом и солью: кланяемся тебе сахарцом и кузовком вина.
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как
бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который
бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было
хорошо, который
бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась
бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?
— Это точно, что с правдой жить
хорошо, — отвечал бригадир, — только вот я какое слово тебе молвлю: лучше
бы тебе, древнему старику, с правдой дома сидеть, чем беду на себя накликать!