"Проявился в моем
стане купец 1-й гильдии Осип Иванов Дерунов, который собственности не чтит и в действиях своих по сему предмету представляется не без опасности. Искусственными мерами понижает он на базарах цену на хлеб и тем вынуждает местных крестьян сбывать свои продукты за бесценок. И даже на днях, встретив чемезовского помещика (имярек), наглыми и бесстыжими способами вынуждал оного продать ему свое имение за самую ничтожную цену.
Неточные совпадения
— Это ты насчет того, что ли, что лесов-то не будет? Нет, за им без опаски насчет этого жить можно. Потому, он умный. Наш русский —
купец или помещик — это так. Этому дай в руки топор, он все безо времени сделает. Или с весны рощу валить
станет, или скотину по вырубке пустит, или под покос отдавать зачнет, — ну, и останутся на том месте одни пеньки. А Крестьян Иваныч — тот с умом. У него, смотри, какой лес на этом самом месте лет через сорок вырастет!
— Но ведь нынче значительное число «дворянских гнезд» попало в руки
купцов, кабатчиков, лесников;
стало быть, и самые способы распоряжения земельною собственностью, силою вещей, изменили характер?
— Не счастье-с, а вся причина в том, что он проезжего
купца обворовал. Останавливался у него на постоялом
купец, да и занемог. Туда-сюда, за попом, за лекарем, ан он и душу богу отдал. И оказалось у этого
купца денег всего двадцать пять рублей, а Осип Иваныч пообождал немного, да и
стал потихоньку да полегоньку, шире да глубже, да так, сударь, это дело умненько повел, что и сейчас у нас в К. никто не разберет, когда именно он разбогател.
Сектанты они до поры, покамест мужики, а
становясь купцами, забывают о своих разноречиях с церковью, воинствующей за истину, то есть — за власть.
Досужев. А вот, изволите ли видеть, во-первых — я веселый человек, а во-вторых — замечательный юрист. Вы учились, я это вижу, и я тоже учился. Поступил я на маленькое жалованье; взяток брать не могу — душа не переносит, а жить чем-нибудь надо. Вот я и взялся за ум: принялся за адвокатство,
стал купцам слезные прошения писать. Уж коли не ехать, так давайте выпьем. Василий, водки!
Неточные совпадения
30 сентября показалось с утра солнце, и, надеясь на погоду, Левин
стал решительно готовиться к отъезду. Он велел насыпать пшеницу, послал к
купцу приказчика, чтобы взять деньги, и сам поехал по хозяйству, чтобы сделать последние распоряжения перед отъездом.
Ставши спиной к товарам и лицом к покупателю,
купец, с обнаженной головою и шляпой на отлете, еще раз приветствовал Чичикова. Потом надел шляпу и, приятно нагнувшись, обеими же руками упершись в стол, сказал так:
Сие глубокое творенье // Завез кочующий
купец // Однажды к ним в уединенье // И для Татьяны наконец // Его с разрозненной Мальвиной // Он уступил за три с полтиной, // В придачу взяв еще за них // Собранье басен площадных, // Грамматику, две Петриады, // Да Мармонтеля третий том. // Мартын Задека
стал потом // Любимец Тани… Он отрады // Во всех печалях ей дарит // И безотлучно с нею спит.
Он от
купца // Царю представлен, // Им куплен, в золоте оправлен, // И украшением
стал царского венца.
Он даже начал собирать «открытки» на политические темы; сначала их навязывала ему Сомова, затем он сам
стал охотиться за ними, и скоро у него образовалась коллекция картинок, изображавших Финляндию, которая защищает конституцию от нападения двуглавого орла, русского мужика, который пашет землю в сопровождении царя, генерала, попа, чиновника,
купца, ученого и нищего, вооруженных ложками; «Один с сошкой, семеро — с ложкой», — подписано было под рисунком.