Неточные совпадения
Лично каждый из этих господ может вызвать лишь изумление перед безграничностью человеческого тупоумия, изумление, впрочем, значительно умеряемое опасением: вот-вот сейчас налетит! вот сейчас убьет, сотрет с лица земли этот ураган бессознательного и тупоумного лгания, отстаивающий
свое право убивать во имя какой-то личной «искренности», до которой никому нет
дела и перед которой, тем не менее, сотни глупцов останавливаются с разинутыми ртами: это, дескать, «искренность»! — а искренность надобно уважать!
На
деле героем обуздания оказывается совсем не теоретик, а тот бедный простец, который несет на
своих плечах все практические применения этого принципа.
Ведь
дело не в том, в какой форме совершается это примирение, а в том, что оно, несмотря на форму, совершается до такой степени полно, что сам примиряющийся не замечает никакой фальши в
своем положении!
— Ну вот, его самого. Теперь он у Адама Абрамыча первый человек состоит. И у него
своя фабричка была подле Адам Абрамычевой; и тоже пофордыбачил он поначалу, как Адам-то Абрамыч здесь поселился. Я-ста да мы-ста, да куда-ста кургузому против нас устоять! Ан через год вылетел. Однако Адам Абрамыч простил. Нынче Прохор-то Петров у него всем
делом заправляет — оба друг дружкой не нахвалятся.
Вы управляли чужим имением и ничем не воспользовались в ущерб
своему доверителю, хотя имели так называемые «случаи», «
дела» и т. п...
Я спустился к самой воде. В этом месте дневное движение еще не кончилось. Чиновники только что воротились с вечерних занятий и перед ужином расселись по крылечкам, в виду завтрашнего праздничного
дня, обещающего им отдых. Тут же бегали и заканчивали
свои игры и чиновничьи дети.
— Сам в первой сохе и в первой косе. Барыши, однако, они
делят совершенно сообразно с указаниями экономической науки: сначала высчитывают проценты на основной и оборотный капиталы (эти проценты неблагонамеренный берет в
свою пользу); потом откладывают известный процент на вознаграждение за труд по ведению предприятия (этот процент тоже берет неблагонамеренный, в качестве руководителя работ); затем остальное складывают в общую массу.
Через минуту мы уже были на вышке, в маленькой комнате, которой стены были разрисованы деревьями на манер сада. Солнце в упор палило сюда
своими лучами, но капитан и его товарищ, по-видимому, не замечали нестерпимого жара и порядком-таки урезали, о чем красноречиво свидетельствовал графин с водкой, опорожненный почти до самого
дна.
— Следствие по этому
делу уже начато. Производят его люди, известные
своею деятельностью и ловкостью, но я должен сознаться, что до сих пор никакого существенного результата не достигнуто.
— Я пришел к тому убеждению, что недостаточность результатов происходит оттого, что тут употребляются совсем не те приемы. Я не знаю, что именно нужно, но бессилие старых, традиционных уловок для меня очевидно. Они без пользы ожесточают злоумышленников, между тем как нужно, чтобы
дело само собой, так сказать, скользя по
своей естественной покатости, пришло к неминуемому концу. Вот мой взгляд. Вы, мой друг, человек новый и современный — вы должны понять меня. Поэтому я решился поручить это
дело вам.
— Напротив! всегда будьте искренни! Что же касается до вашего великодушного желания, то я тем более ничего не имею против удовлетворения его, что в
свое время, без вреда для
дела, наименование «заблуждающихся» вновь можно будет заменить наименованием злоумышленников… Не правда ли?
Постепенно он открыл мне всё, все
свои замыслы, и указал на всех единомышленников
своих. Поверите ли, что в числе последних находятся даже многие высокопоставленные лица! Когда-нибудь я покажу вам чувствительные письма, в которых он изливает передо мной
свою душу: я снял с них копии, приложив подлинные к
делу. Ах, какие это письма, милая маменька!
Пишешь ты также, что в
деле твоем много высокопоставленных лиц замешано, то признаюсь, известие это до крайности меня встревожило. Знаю, что ты у меня умница и пустого
дела не затеешь, однако не могу воздержаться, чтобы не сказать: побереги себя, друг мой! не поставляй сим лицам в тяжкую вину того, что, быть может, они лишь по легкомыслию
своему допустили! Ограничь
свои действия Филаретовым и ему подобными!
Меня будут заставлять каждодневно обвинять, я каждый
день буду одерживать победы над присяжными заседателями — и генерал будет говорить, что я только исполняю
свою обязанность.
В прежние времена, когда еще «
свои мужички» были, родовое наше имение, Чемезово, недаром слыло золотым
дном. Всего было у нас довольно: от хлеба ломились сусеки; тальками, полотнами, бараньими шкурами, сушеными грибами и другим деревенским продуктом полны были кладовые. Все это скупалось местными т — скими прасолами, которые зимою и глухою осенью усердно разъезжали по барским усадьбам.
Вспоминает ли о прежних сереньких
днях, или же он и прошлое
свое, вместе с другою ненужною ветошью, сбыл куда-нибудь в такое место, где его никакими способами даже отыскать нельзя!
— Я-то сержусь! Я уж который год и не знаю, что за «сердце» такое на свете есть! На мужичка сердиться! И-и! да от кого же я и пользу имею, как не от мужичка! Я вот только тебе по-христианскому говорю: не вяжись ты с мужиком! не твое это
дело! Предоставь мне с мужика получать! уж я
своего не упущу, всё до копейки выберу!
— Посмотри! что ж, и посмотреть не худое
дело! Старики говаривали:"
Свой глазок — смотрок!"И я вот стар-стар, а везде сам посмотрю. Большая у меня сеть раскинута, и не оглядишь всеё — а все как-то сердце не на месте, как где сам недосмотришь! Так день-деньской и маюсь. А, право, пять тысяч дал бы! и деньги припасены в столе — ровно как тебя ждал!
Еще на
днях один становой-щеголь мне говорил:"По-настоящему, нас не становыми приставами, а начальниками станов называть бы надо, потому что я, например, за весь
свой стан отвечаю: чуть ежели кто ненадежен или в мыслях нетверд — сейчас же к сведению должен дать знать!"Взглянул я на него — во всех статьях куроед! И глаза врозь, и руки растопырил, словно курицу поймать хочет, и носом воздух нюхает. Только вот мундир — мундир, это точно, что ловко сидит! У прежних куроедов таких мундирчиков не бывало!
"Проявился в моем стане купец 1-й гильдии Осип Иванов Дерунов, который собственности не чтит и в действиях
своих по сему предмету представляется не без опасности. Искусственными мерами понижает он на базарах цену на хлеб и тем вынуждает местных крестьян сбывать
свои продукты за бесценок. И даже на
днях, встретив чемезовского помещика (имярек), наглыми и бесстыжими способами вынуждал оного продать ему
свое имение за самую ничтожную цену.
Ни земли не знаю, ни"
своего дела".
Мне начинает казаться, что на меня со всех сторон устремлены подозрительные взоры, что в голове человека, с которым я имею
дело, сама собою созревает мысль:"А ведь он меня хочет надуть!"И кто же может поручиться, что и в моей голове не зреет та же мысль? не думаю ли и я с
своей стороны:"А ведь он меня хочет надуть!"
Сказавши это, Лукьяныч махнул рукой и ушел в
свое логово готовиться к завтрашнему
дню. Через полчаса вышел оттуда еще такой же ветхий старик и начал, вместе с Лукьянычем, запрягать в одноколку мерина.
Оказалось, что наши хозяева совсем не разбойники, а действительно добродушные пастухи, которые на другой
день опять накормили нас сыром и лепешками и даже напутствовали
своими благословениями.
Осип Иваныч мог прямо смотреть в глаза
своему собеседнику, рассказывая о гривенниках, пятаках, о колупании сала и о пользе «худого платья» в коммерческом
деле.
"Купите, говорит, мои акции — одни хозяином
дела останетесь!"–"А я, говорит (это наш-то), Христофор Златоустыч, признаться сказать, погорячился маленько: полчаса тому назад его превосходительству, доверенному от вас лицу, все
свои акции запродал — да дешево, говорит, как!"
Дело в том, что Петеньке до зарезу нужно было иметь пятнадцать тысяч рублей, которые он и предположил занять или у Стрелова лично, или через его посредство, под документ. Стрелов и с
своей стороны не прочь был дать деньги, но требовал, чтобы долговой документ был подписан самим стариком-генералом.
Миссия Петеньки была окончена, и он немедленно заторопился в Петербург. В последние два
дня он уже не посещал «Мысок» и был почти нежен с отцом. Старый генерал, с
своей стороны, по мере приближения отъезда сына, делался тревожен и взволнован, по-видимому тоже принимая какое-то решение.
— Ведомое
дело, кому
своего не жаль!
— Я не говорю:"нет истины"; я говорю только:"нет безотносительнойистины". Если угодно, я поясню вам это примером. Недавно у меня на руках было одно
дело по завещанию. Купец отказал жене
своей имение, но при этом употребил в завещании следующее выражение:"жене моей, такой-то, за ее любовь, отказываю в вечное владението-то и то-то". Как, по вашему мнению, следует ли считать жену покойного собственницей завещанного имения?
Поэтому, хотя он в настоящую минуту и не у
дел, но считает карьеру
свою далеко не оконченною, и когда проезжает мимо сената, то всегда хоть одним глазком да посмотрит на него.
Какая опасность может предстоять для общества от того, что женщины желают учиться, стремятся посещать Медико-хирургическую академию, слушать университетские курсы? Допустим даже самый невыгодный исход этого
дела: что они ничемуне научатся и потратят время задаром — все-таки спрашивается: кому от этого вред? Кто пострадает от того, что они задаром проведут
свое и без того даровое время?
То ли
дело столб, который еще сам хорошенько не знает, столб он или нет, и потому пламенеет, славословит и изъявляет желание сложить
свою жизнь!
— Так ли это, однако ж? Вот у меня был знакомый, который тоже так думал:"Попробую, мол, я не кормить
свою лошадь: может быть, она и привыкнет!"И точно,
дней шесть не кормил и только что, знаешь, успел сказать:"Ну, слава богу! кажется, привыкла!" — ан лошадь-то возьми да и издохни!
Если б можно было упечь Феденьку куда-нибудь подальше, но так, чтобы это было прилично (ему часто даже во сне виделось, что Феденька оказался преступником и что его ссылают в Сибирь), то он бы ни на минуту не усомнился оказать в этом
деле все
свое содействие.
Вот моя жизнь! И представь себе, что иногда… бывают
дни, когда этот человек объявляет о каких-то
своих правах на меня… le butor!
Вообще, хоть я не горжусь
своими знаниями, но нахожу, что тех, какими я обладаю, совершенно достаточно, чтобы не ударить лицом в грязь. Что же касается до того, что ты называешь les choses de l'actualite, [злобой
дня (франц.)] то, для ознакомления с ними, я, немедленно по прибытии к полку, выписал себе «Сын отечества» за весь прошлый год. Все же это получше «Городских и иногородных афиш», которыми пробавляетесь ты и Butor в тиши уединения.
P. S. Лиходеева опять залучила Федьку, дала ему полтинник и сказала, что на
днях исправник уезжает в уезд"выбивать недоимки". Кроме того, спросила: есть ли у меня шуба?.. уж не хочет ли она подарить мне шубу
своего покойного мужа… cette naivete! [что за простодушие! (франц.)] Каждый
день она проводит час или полтора на балконе, и я без церемоний осматриваю ее в бинокль. Положительно она недурна, а сложена даже великолепно!"
На другой
день все объяснилось. Ах, какая это адская интрига! И с каким коварством она пущена в ход, чтобы забрызгать грязью одного меня и выгородить все остальное!.. Утром я сидел дома, обдумывая
свое положение, как ко мне приехал один из наших офицеров. Он назвал себя депутатом и от имени всех товарищей пригласил меня оставить полк.
— Если так, то понятное
дело, что покойный Савва Силыч должен был тяготиться, получая на
свой капитал только пять процентов.
— А вот что, мой друг. Признаюсь, я очень, даже очень в твое
дело вникала. И могу сказать одно: жаль, что ты «Кусточки» в то время крестьянам отдал! И Савва Силыч говорил:"Испортил братец все
свое имение".
— Вот видите: и сейчас оне это слово «так» сказали, — хихикнул он, словно у него брюшко пощекотали, — что же-с! в даме это даже очень приятно, потому дама редко когда в определенном круге мыслей находится. Дама — женщина-с, и им это простительно, и даже в них это нравится-с. Даме мужчина защиту и вспомоществование оказывать должен, а дама с
своей стороны… хоть бы по части общества: гостей занять, удовольствие доставить, потанцевать, спеть, время приятно провести — вот ихнее
дело.
Он опять меланхолически скосил глаза в сторону Машеньки и опять показал мне
свою фистулу."Знает ли она, что у него под скулой фистула?" — невольно спросил я себя и тут же, внимательно обсудив все обстоятельства
дела, решил, что не только знает, но что даже, быть может, и пластырь-то на фистулу она сама, собственными ручками, налепляет.
— То-то. Чудно мне это тогда показалось. Чтой-то, думаю, наши грибы им полюбились!
Своих рощей
девать некуда, а они всё к нам да к нам. А они вон что!
— Не он это слово сказал, а я; следовательно, ты можешь его заменить другим:"желал бы","предполагал бы","осмеливался бы думать" — словом сказать, выразиться, как тебе самой кажется почтительнее. Итак, к
делу. Он писал тебе о
своем желании и получил от тебя двусмысленный ответ…
Прежде, говорят, очень весело в здешней стороне бывало: по три
дня помещики друг у друга гащивали, танцевали, в фанты играли,
свои оркестры у многих были.
Оба эти человека очень серьезно взаимно считают себя противниками, оба от полноты сердца язвят друг друга и отнюдь не догадываются, что только счастливое недоумение не позволяет им видеть, что оба они, в сущности, делают одно и то же
дело и уязвлениями
своими не разбивают, а, напротив того, подкрепляют друг друга.
На
днях наша дружеская полемика получила новую богатую пищу. В газетах появилась речь одного из эльзас-лотарингских депутатов, Тейтча, произнесенная в германском рейхстаге. Речь эта, очень мало замечательная в ораторском смысле, задела нас за живое внезапностью
своего содержания. Никто из нас не ожидал, чтобы мог выступить, в качестве спорного, такой предмет, о котором, по-видимому, не могло существовать двух различных мнений. Этот оказавшийся спорным предмет — любовь к отечеству.
— И в самом
деле! — ободрился я, — ведь это тоже
своего рода подоплека!
Всякий живет и прозябает по-своему, сам по себе, и делает
свое маленькое
дело совершенно независимо от государственных соображений.