Неточные совпадения
Но не забудьте, что
в настоящее время мы все живем очень быстро и что вообще чиновничья мудрость измеряется нынче не годами,
а плотностью и даже, так сказать, врожденностью консервативных убеждений, сопровождаемых готовностью, по первому трубному звуку, устремляться куда
глаза глядят.
Приняв во внимание все вышеизложенное,
а равным образом имея
в виду, что казенное содержание, сопряженное с званием сенатора кассационных департаментов, есть один из прекраснейших уделов, на которые может претендовать смертный
в сей земной юдоли, — я бодро гляжу
в глаза будущему! Я не ропщу даже на то, что некоторые из моих товарищей по школе, сделавшись адвокатами, держат своих собственных лошадей,
а некоторые, сверх того, имеют и клеперов!
Даже
глаз почти не открывает,
а все больше
в усыплении находится.
— Старший сын, Николай, дельный парень вышел. С понятием. Теперь он за сорок верст,
в С***, хлеб закупать уехал! С часу на час домой жду. Здесь-то мы хлеб нынче не покупаем; станция, так конкурентов много развелось, приказчиков с Москвы насылают, цены набивают.
А подальше — поглуше. Ну,
а младший сын, Яков Осипыч, — тот с изъянцем. С год места на
глаза его не пущаю,
а по времени, пожалуй, и совсем от себя отпихну!
Через минуту
в комнату вошел средних лет мужчина, точь-в-точь Осип Иваныч, каким я знал его
в ту пору, когда он был еще мелким прасолом. Те же ласковые голубые
глаза, та же приятнейшая улыбка, те же вьющиеся каштановые с легкою проседию волоса. Вся разница
в том, что Осип Иваныч ходил
в сибирке,
а Николай Осипыч носит пиджак. Войдя
в комнату, Николай Осипыч помолился и подошел к отцу, к руке. Осип Иваныч отрекомендовал нас друг другу.
Еще на днях один становой-щеголь мне говорил:"По-настоящему, нас не становыми приставами,
а начальниками станов называть бы надо, потому что я, например, за весь свой стан отвечаю: чуть ежели кто ненадежен или
в мыслях нетверд — сейчас же к сведению должен дать знать!"Взглянул я на него — во всех статьях куроед! И
глаза врозь, и руки растопырил, словно курицу поймать хочет, и носом воздух нюхает. Только вот мундир — мундир, это точно, что ловко сидит! У прежних куроедов таких мундирчиков не бывало!
— И кончать тоже с умом надо. Сами
в глаза своего дела не видели,
а кругом пальца обернуть его хотите. Ни с мужиками разговору не имели, ни какова такова земля у вас есть — не знаете. Сколько лет терпели,
а теперь
в две минуты конец хотите сделать!
Но ведь для этого надобно жить
в Чемезове, надобно беспокоиться, разговаривать, хлопать по рукам, запрашивать, уступать…
А главное, жить тут, жить с чистым сердцем, на
глазах у всевозможных сердцеведцев, официальных и партикулярных, которыми кишит современная русская провинция! Вот что страшит. Еще
в Петербурге до меня доходили, через разных приезжих из провинции, слухи об этих новоявленных сердцеведцах.
— Это так точно-с. Главная причина, как его показать покупателю. Можно теперича и так показать, что куда он ни взглянул, везде у него лес
в глазах будет, и так показать, что он только одну редочь увидит. Проехал я давеча Ковалихой;
в бочку-то, направо-то… ах, хорош лесок! Ну,
а ежели полевее взять — пильщикам заплатить не из чего!
— У этого опять другой фортель: пуншт любит. Как приехал — так чтобы сейчас ему пуншт готов был! И пьет он этот пуншт, докуда
глаза у него круглые не сделаются!
А в ту пору что хошь, то у него и бери!
На плечах накинута соболья шуба редчайшей воды (
в"своем месте"он носит желтую лисью шубу,
а в дорогу так и волчьей не брезгает), на голове надет самого новейшего фасона цилиндр, из-под которого высыпались наружу серебряные кудри; борода расчесана, мягка, как пух, и разит духами; румянец на щеках даже приятнее прежнего;
глаза блестят…
Генерал называет Антошку подлецом и христопродавцем; Антошка называет генерала"гнилою колодою". Оба избегают встреч друг с другом, оба стараются даже не думать друг об друге, и оба не могут ступить шагу, чтобы одному не бросился
в глаза новый с иголочки домик"нового человека",
а другому — тоже не старая, но уже несомненно потухающая усадьба"ветхого человека"…
Тем не менее на
глазах генерала работа по возведению новой усадьбы шла настолько успешно, что он мог уже
в июле перейти
в новый, хотя далеко еще не отделанный дом и сломать старый. Но
в августе он должен был переселиться
в губернский город, чтобы принять участие
в работах комитета, и дело по устройству усадьбы замялось. Иону и Агнушку генерал взял с собой,
а староста, на которого было возложено приведение
в исполнение генеральских планов, на все заочные понуждения отвечал, что крестьяне к труду охладели.
В его
глазах, с быстротой молнии, исчезали громадные куски сахару,
а расход чухонского масла, чая и кофея становился просто-напросто скандальным.
Тем не менее сначала это была борьба чисто платоническая. Генерал один на один беседовал
в кабинете с воображаемым нигилистом, старался образумить его, доказывал опасность сего, и хотя постоянно уклонялся от объяснения, что следует разуметь под словом сие,но по тем огонькам, которые бегали при этом
в его
глазах, ясно было видно, что дело идет совсем не о неведомом каком-то нигилизме,
а о совершившихся новшествах, которые, собственно, и составляли неизбывную обиду, подлежавшую генеральскому отмщению.
Прочитав это письмо, генерал окончательно поник головой. Он даже по комнатам бродить перестал,
а сидел, не вставаючи,
в большом кресле и дремал. Антошка очень хорошо понял, что письмо Петеньки произвело аффект, и сделался еще мягче, раболепнее. Евпраксея, с своей стороны, прекратила неприступность. Все люди начали ходить на цыпочках, смотрели
в глаза, старались угадать желания.
Однако ничего, молчит. Только проехали и еще версты с две, я опять:"Право, говорю, выстою!" —
а сам полегоньку с козел
в тарантас… словно как ненароком. И вдруг, братец ты мой, как свистнет она меня по рылу кулаком… инда звезды
в глаза вступили!
— A d'autres, mon cher! Un vieux sournois, comme moi, ne se laisse pas tromper si facilement. [Говори это другим, мой дорогой! Старую лисицу вроде меня не так-то легко провести (франц.)] Сегодня к вам лезут
в глаза с какою-нибудь Медико-хирургическою академиею,
а завтра на сцену выступит уже вопрос об отношениях женщины к мужчине и т. д. Connu! [Знаем! (франц.)]
— Да не выступит этот вопрос!
А ежели и выступит, то именно только как теоретический вопрос, который нелишне обсудить! Ты знаешь, как они охотно становятся на отвлеченную точку зрения! Ведь
в их
глазах даже мужчина — только вопрос, и больше ничего!
И
в наружности, и
в манерах его прежде всего поражала очень милая смесь откровенной преданности с застенчивою почтительностью; сверх того, он имел постоянно бодрый вид,
а когда смотрел
в глаза старшим, то взгляд его так отливал доверчивостью и признательностью, что старшие,
в свою очередь, не могли оторвать от него
глаз и по этой причине называли его василиском благонравия.
Не думай, однако ж, petite mere, что я сержусь на тебя за твои нравоучения и обижен ими. Во-первых, я слишком bon enfant, [паинька (франц.)] чтоб обижаться,
а во-вторых, я очень хорошо понимаю, что
в твоем положении ничего другого не остается и делать, как морализировать. Еще бы! имей я ежедневно перед
глазами Butor'a, я или повесился бы, или такой бы aperГu de morale настрочил, что ты только руками бы развела!
—
В глазах ротмистра, хотите вы сказать?
А если б и так?
Женщина с ребяческими мыслями
в голове и с пошло-старческими словами на языке; женщина, пораженная недугом институтской мечтательности и вместе с тем по уши потонувшая
в мелочах самой скаредной обыденной жизни; женщина, снедаемая неутолимою жаждой приобретения и,
в то же время, считающая не иначе, как по пальцам; женщина, у которой с первым ударом колокола к «достойной» выступают на
глазах слезки и кончик носа неизменно краснеет и которая, во время проскомидии, считает вполне дозволенным думать:"
А что, кабы у крестьян пустошь Клинцы перебить, да потом им же перепродать?.
— Поздно, друг мой;
в Покров мне уж сорок три будет. Я вот
в шесть часов вставать привыкла,
а у вас,
в Петербурге, и извозчики раньше девяти не выезжают. Что ж я с своею привычкой-то делать буду? сидеть да
глазами хлопать! Нет уж! надо и здесь кому-нибудь хлопотать: дети ведь у меня. Ах, детки, детки!
Маленькие
глаза его как-то пытливо перебегали с одного предмета на другой, как будто хотели отыскать поличное; но я не думаю, чтоб это было
в нем прирожденное ехидство,
а скорее результат похвал и начальственных поощрений.
Были, правда, как я уже сказал выше, «политические», но
в глазах всех это были люди, сосланные не за какие-нибудь предосудительные поступки,
а за свойственные дворянскому званию заблуждения.
При этом известии обыкновенно наступала минута сосредоточенного молчания. Слово «набор» жужжало по зале, и
глаза всех присутствующих инстинктивно устремлялись к столу, где сидели за вистом председатель казенной палаты и советник ревизского отделения и делали вид, что ничего не слышат. Но всем понятно было, что они не только слышат, но и мотают себе на ус.
А прозорливый Погудин даже прозревал весь внутренний процесс, который происходил
в это время
в советнике ревизского отделения.
— Ничего стыдного нет. Рука у него теперь мягкая, словно бархат. И сам он добрее, мягче сделался. Бывало,
глаза так и нижут насквозь,
а нынче больше все под лоб зрачки-то закатывать стал. Очень уж, значит, за отечество ему прискорбно! Намеднись мы
в клубе были, когда газеты пришли. Бросился, это, Удодов, конверт с «Ведомостей» сорвал:"Держится! — кричит, — держится еще батюшка-то наш!"Это он про Севастополь! Ну, да прощайте! Секрет!