Неточные совпадения
Последние известия из Иркутска у меня от 3 мая: М. Н. мне пишет обо всем, [М. Н. — Волконская; сохранились интересные письма ее (22) к Пущину за 1839–1841, 1843 и 1847 гг. (РО, ф. 243); в письмах — много для характеристики взаимоотношений Волконской и Пущина.] рассказывает о посещении в Оёк, в именины Лизы была у них с
детьми и хвалит новый дом Трубецких, который на этот раз, как видно из ее описания,
не соображен по теории Ноева ковчега. Все там здоровы и
проводят время часто вместе.
В несчастных наших чиновниках и здесь есть страсть, только что дослужатся до коллежского асессора, тотчас
заводят дворню; но большею частью эта дворня по смерти кол[лежского] асессора получает свободу, потому что
дети не имеют права владеть, родившись прежде этого важного чина.
Неточные совпадения
Оставшись одна, Долли помолилась Богу и легла в постель. Ей всею душой было жалко Анну в то время, как она говорила с ней; но теперь она
не могла себя заставить думать о ней. Воспоминания о доме и
детях с особенною, новою для нее прелестью, в каком-то новом сиянии возникали в ее воображении. Этот ее мир показался ей теперь так дорог и мил, что она ни за что
не хотела вне его
провести лишний день и решила, что завтра непременно уедет.
Во время же игры Дарье Александровне было невесело. Ей
не нравилось продолжавшееся при этом игривое отношение между Васенькой Весловским и Анной и та общая ненатуральность больших, когда они одни, без
детей, играют в детскую игру. Но, чтобы
не расстроить других и как-нибудь
провести время, она, отдохнув, опять присоединилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь этот день ей всё казалось, что она играет на театре с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра портит всё дело.
Весь день этот Анна
провела дома, то есть у Облонских, и
не принимала никого, так как уж некоторые из ее знакомых, успев узнать о ее прибытии, приезжали в этот же день. Анна всё утро
провела с Долли и с
детьми. Она только послала записочку к брату, чтоб он непременно обедал дома. «Приезжай, Бог милостив», писала она.
— Я сделаю, — сказала Долли и, встав, осторожно стала
водить ложкой по пенящемуся сахару, изредка, чтоб отлепить от ложки приставшее к ней, постукивая ею по тарелке, покрытой уже разноцветными, желто-розовыми, с подтекающим кровяным сиропом, пенками. «Как они будут это лизать с чаем!» думала она о своих
детях, вспоминая, как она сама, бывши
ребенком, удивлялась, что большие
не едят самого лучшего — пенок.
Служив отлично-благородно, // Долгами жил его отец, // Давал три бала ежегодно // И промотался наконец. // Судьба Евгения хранила: // Сперва Madame за ним ходила, // Потом Monsieur ее сменил; //
Ребенок был резов, но мил. // Monsieur l’Abbé, француз убогой, // Чтоб
не измучилось
дитя, // Учил его всему шутя, //
Не докучал моралью строгой, // Слегка за шалости бранил // И в Летний сад гулять
водил.