Неточные совпадения
Воображаясь героиней
Своих возлюбленных
творцов,
Кларисой, Юлией, Дельфиной,
Татьяна в тишине лесов
Одна с опасной книгой бродит,
Она в ней ищет и находит
Свой тайный жар, свои мечты,
Плоды сердечной полноты,
Вздыхает и, себе присвоя
Чужой восторг, чужую грусть,
В забвенье шепчет наизусть
Письмо для милого героя…
Но наш герой, кто б ни
был он,
Уж верно
был не Грандисон.
Свой слог на важный лад настроя,
Бывало, пламенный
творецЯвлял нам своего героя
Как совершенства образец.
Он одарял предмет любимый,
Всегда неправедно гонимый,
Душой чувствительной, умом
И привлекательным лицом.
Питая жар чистейшей страсти,
Всегда восторженный герой
Готов
был жертвовать собой,
И при конце последней части
Всегда наказан
был порок,
Добру достойный
был венок.
Здесь, именно здесь подражает Богу человек: Бог предоставил себе дело творенья, как высшее наслажденье, и требует от человека также, чтобы он
был творцом благоденствия и стройного теченья дел.
О Сатана, кого назвал ты нам! // Сей дон Жуан любимец есть природы, // Он призван к подвигам и благостным делам, // Пред ним преклонятся народы, // Он будет славен до конца, // Он стражей огражден небесной неприступно, // К нему ты не прострешь руки своей преступной — // Познай: сей дон Жуан избранник
есть творца!
Собственно говоря, всякий писатель имеет где-нибудь успех: есть сочинители лакейских поздравлений с Новым годом, пользующиеся успехом в передних;
есть творцы пышных од на иллюминации и другие случаи — творцы, любезно принимаемые иногда и важными барами; есть авторы, производящие разные «pieces de circonstances» для домашних спектаклей и обожаемые даже в светских салонах; есть писатели, возбуждающие интерес в мире чиновничьем; есть другие, служащие любимцами офицеров; есть третьи, о которых мечтают провинциальные барышни…
Неточные совпадения
«Ну-ка, пустить одних детей, чтоб они сами приобрели, сделали посуду, подоили молоко и т. д. Стали бы они шалить? Они бы с голоду померли. Ну-ка, пустите нас с нашими страстями, мыслями, без понятия о едином Боге и
Творце! Или без понятия того, что
есть добро, без объяснения зла нравственного».
Гениальнейший художник, который так изумительно тонко чувствовал силу зла, что казался
творцом его, дьяволом, разоблачающим самого себя, — художник этот, в стране, где большинство господ
было такими же рабами, как их слуги, истерически кричал:
Послушай: хитрости какие! // Что за рассказ у них смешной? // Она за тайну мне сказала, // Что умер бедный мой отец, // И мне тихонько показала // Седую голову —
творец! // Куда бежать нам от злоречья? // Подумай: эта голова //
Была совсем не человечья, // А волчья, — видишь: какова! // Чем обмануть меня хотела! // Не стыдно ль ей меня пугать? // И для чего? чтоб я не смела // С тобой сегодня убежать! // Возможно ль?
Она представила себе, что должен еще перенести этот, обожающий ее друг, при свидании с героем волчьей ямы,
творцом ее падения, разрушителем ее будущности! Какой силой воли и самообладания надо обязать его, чтобы встреча их на дне обрыва не
была встречей волка с медведем?
Заслуги мучительного труда над обработкой данного ему, почти готового материала — у него не
было и нет, это правда. Он не
был сам
творцом своего пути, своей судьбы; ему, как планете, очерчена орбита, по которой она должна вращаться; природа снабдила ее потребным количеством тепла и света, дала нужные свойства для этого течения — и она идет неуклонно по начертанному пути.