— О боже мой! Но каким же образом можно отделить, особенно в деле любви,
душу от
тела? Это как корни с землей: они ее переплетают, а она их облепляет,
и я именно потому не позволяю себе переписки, чтоб не делать девушке еще большего зла.
Когда, задумавшись
и заложив руки назад, он ходил по своей огромной зале, то во всей его солидной посадке
тела, в покрое даже самого фрака, так
и чувствовался будущий действительный статский советник, хоть в то же время добросовестность автора заставляет меня сказать, что все это спокойствие была чисто одна личина: в
душе Калинович страдал
и беспрестанно думал о Настеньке!
Куда стремился Калинович — мы знаем,
и, глядя на него, нельзя было не подумать, что богу еще ведомо, чья любовь стремительней: мальчика ли неопытного, бегущего с лихорадкой во всем
теле, с пылающим лицом
и с поэтически разбросанными кудрями на тайное свидание, или человека с солидно выстриженной
и поседелой уже головой, который десятки лет прожил без всякой уж любви в мелких служебных хлопотах
и дрязгах, в ненавистных для
души поклонах, в угнетении
и наказании подчиненных, — человека, который по опыту жизни узнал
и оценил всю чарующую прелесть этих тайных свиданий, этого сродства
душ, столь осмеянного практическими людьми, которые, однако, платят иногда сотни тысяч, чтоб воскресить хоть фальшивую тень этого сердечного сродства с какой-нибудь не совсем свежей, немецкого или испанского происхождения, m-lle Миной.