Неточные совпадения
И вообще, — продолжал Евгений с несколько уже суровым взором, — для каждого хлыста
главною заповедью служит: отречься от всего, что требуют от него церковь, начальство, общежитие, и слушаться только того, что ему говорит его внутренний голос, который он
считает после его радений вселившимся в него от духа святого, или что повелевает ему его наставник из согласников, в коем он предполагает еще большее присутствие святого духа, чем в самом себе.
Понятно, что при таком разнообразии дорожных впечатлений мысль об Углакове в воспоминании Сусанны Николаевны начинала все более и более бледнеть, и ее гораздо сильнее грызло то, что Егор Егорыч на ее глазах с каждым днем вянул и таял, чему
главной причиной Сусанна Николаевна
считала свою сумасшедшую откровенность, которую она обнаружила, признавшись ему в любви к Углакову.
«Черт знает, ничего тут не понимаю!» — думал между тем инженер, в самом деле поставленный в недоумение: Груню он
считал главной и единственною виновницею того, что Вихров не делал предложения его сестре.
Беллетристика поглощает собою всю остальную литературу; журналы, в которых сосредоточивается теперь наша литература,
считают главным своим отделом изящную словесность; книжка журнала без повести или романа — в наше время так же невозможна, как, бывало, составление альманаха без стихотворений.
Неточные совпадения
Сама же таинственная прелестная Кити не могла любить такого некрасивого, каким он
считал себя, человека и,
главное, такого простого, ничем не выдающегося человека.
Некрасивого, доброго человека, каким он себя
считал, можно, полагал он, любить как приятеля, но чтобы быть любимым тою любовью, какою он сам любил Кити, нужно было быть красавцем, а
главное — особенным человеком.
Он не мог согласиться с этим, потому что и не видел выражения этих мыслей в народе, в среде которого он жил, и не находил этих мыслей в себе (а он не мог себя ничем другим
считать, как одним из людей, составляющих русский народ), а
главное потому, что он вместе с народом не знал, не мог знать того, в чем состоит общее благо, но твердо знал, что достижение этого общего блага возможно только при строгом исполнении того закона добра, который открыт каждому человеку, и потому не мог желать войны и проповедывать для каких бы то ни было общих целей.
И чтобы не осуждать того отца, с которым он жил и от которого зависел и,
главное, не предаваться чувствительности, которую он
считал столь унизительною, Сережа старался не смотреть на этого дядю, приехавшего нарушать его спокойствие, и не думать про то, что он напоминал.
— Вот что, Дуня, — начал он серьезно и сухо, — я, конечно, прошу у тебя за вчерашнее прощения, но я долгом
считаю опять тебе напомнить, что от
главного моего я не отступаюсь. Или я, или Лужин. Пусть я подлец, а ты не должна. Один кто-нибудь. Если же ты выйдешь за Лужина, я тотчас же перестаю тебя сестрой
считать.