Неточные совпадения
Егор Егорыч ничего не мог разобрать: Людмила, Москва, любовь Людмилы к Ченцову, Орел, Кавказ — все это перемешалось в его уме, и прежде всего ему представился вопрос, правда или нет то, что говорил ему Крапчик, и он хоть кричал
на того и сердился, но в то же время в глубине души его шевелилось, что это не совсем невозможно, ибо Егору Егорычу самому пришло в голову нечто подобное, когда он услыхал от Антипа Ильича об отъезде Рыжовых и племянника из губернского города; но все-таки, как истый оптимист,
будучи более склонен воображать людей в лучшем
свете, чем они
были на самом деле, Егор Егорыч поспешил отклонить от себя эту злую мысль и почти вслух пробормотал: «Конечно, неправда, и доказательство тому, что, если бы существовало что-нибудь между Ченцовым и Людмилой, он не ускакал бы
на Кавказ, а оставался бы около нее».
— И я не знаю, как это у них произойдет, — продолжала Миропа Дмитриевна, — здесь ли?.. Что
будет мне очень неприятно, потому что, сами согласитесь, у меня в доме девушка производит
на свет ребенка!.. Другие, пожалуй, могут подумать, что я тут из корыстных целей чем-нибудь способствовала…
— Я сейчас вам докажу! — начала она со свойственною ей ясностью мыслей. — Положим, вы женитесь
на восемнадцатилетней девушке; через десять лет вам
будет пятьдесят, а ей двадцать восемь; за что же вы загубите молодую жизнь?.. Жене вашей захочется в
свете быть, пользоваться удовольствиями, а вы
будете желать сидеть дома, чтобы отдохнуть от службы, чтобы почитать что-нибудь, что, я знаю, вы любите!
— Рамка эта, заключающая в себе все фигуры, — продолжала gnadige Frau, — означает, что хитрость и злоба людей заставляют пока масонов
быть замкнутыми и таинственными, тем не менее эти буквы
на рамке: N, S, W и О, — выражают четыре страны
света и говорят масонам, что, несмотря
на воздвигаемые им преграды, они уже вышли чрез нарисованные у каждой буквы врата и распространились по всем странам мира.
Воистину бог от века
был в теснейшем союзе с натурою, и союз сей не
на чем ином мог
быть основан, как
на том, что служит основанием всякого истинного союза и первее всего союза брачного, — разумею
на взаимном самоотвержении или чистой любви, ибо бог, изводя из себя творение,
на него, а не
на себя, обращал волю свою, а подобно сему и тварная натура не в себе, а в боге должна
была видеть цель и средоточие бытия своего, нетленным и чистым сиянием божественного
света должна
была она вечно питать пламенное горение своего жизненного начала.
Но сие беззаконное действие распавшейся натуры не могло уничтожить вечного закона божественного единства, а должно
было токмо вызвать противодействие оного, и во мраке духом злобы порожденного хаоса с новою силою воссиял
свет божественного Логоса; воспламененный князем века сего великий всемирный пожар залит зиждительными водами Слова, над коими носился дух божий; в течение шести мировых дней весь мрачный и безобразный хаос превращен в светлый и стройный космос; всем тварям положены ненарушимые пределы их бытия и деятельности в числе, мере и весе, в силу чего ни одна тварь не может вне своего назначения одною волею своею действовать
на другую и вредить ей; дух же беззакония заключен в свою внутреннюю темницу, где он вечно сгорает в огне своей собственной воли и вечно вновь возгорается в ней.
Согласно сему, как грех сатаны
был восстание и возношение, так грех человека
был падение и унижение: сатана обратился против божества; человек же токмо отвратился от божества, соответственно чему сатана вверг себя в мрачную бездну неугасимого огня и ненасытимого духовного глада; человек же подвергся лишь работе тления, впав в рабство материальной натуре, и внутренний благодатный
свет божественной жизни обменял
на внешний
свет вещественного мира.
И если доселе всякий человек, как образ первого греховного Адама, искал плотского,
на слепой похоти основанного союза с своею отделенною натурою, то
есть с женою, так ныне, после того как новый Адам восстановил духовный союз с новою
Евою, сиречь церковью, каждый отдельный человек, сделавшись образом этого небесного Адама, должен и в натуральном союзе с женою иметь основанием чистую духовную любовь, которая
есть в союзе Христа с церковью; тогда и в плотском жительстве не только сохранится небесный
свет, но и сама плоть одухотворится, как одухотворилось тело Христово.
— О, пожалуйста,
будьте покойны!.. Я тоже, батенька, умею хитрить!.. Недаром шестьдесят пять лет прожил
на свете и совершенно согласен с Грибоедовым, что при наших нравах умный человек не может
быть не плутом! — проговорил Иван Петрович, простодушно считавший себя не только умным, но даже хитрым человеком.
Разбудив жену, не ездившую по случаю своего положения к Екатерине Петровне, и рассказав ей, что произошло между камер-юнкером и Аггеем Никитичем, он объявил, что сей последний пригласил его
быть секундантом
на долженствующей последовать дуэли, а потому он чем
свет отправляется в Синьково.
— Да в тот же клуб, где ты уже
был и поиграл там, — заметила с легкой укоризной Муза Николаевна, более всего
на свете боявшаяся, чтобы к мужу не возвратилась его прежняя страсть к картам.
Неточные совпадения
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и
на свете еще не
было, что может все сделать, все, все, все!
Чудно все завелось теперь
на свете: хоть бы народ-то уж
был видный, а то худенький, тоненький — как его узнаешь, кто он?
Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому не учите, это я делаю не то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства: смерть люблю узнать, что
есть нового
на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!
«
Пей, вахлачки, погуливай!» // Не в меру
было весело: // У каждого в груди // Играло чувство новое, // Как будто выносила их // Могучая волна // Со дна бездонной пропасти //
На свет, где нескончаемый // Им уготован пир!
Скотинин. Да с ним
на роду вот что случилось. Верхом
на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик
был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею, и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я хотел бы знать,
есть ли
на свете ученый лоб, который бы от такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?