Дорн. А я верю в Константина Гаврилыча. Что-то есть! Что-то есть! Он мыслит образами, рассказы его красочны, ярки, и я их сильно чувствую. Жаль только, что он не имеет определенных задач. Производит впечатление, и больше ничего, а ведь на одном впечатлении далеко не уедешь. Ирина Николаевна, вы рады, что у вас
сын писатель?
В зале шумят двое маленьких сыновей: старшему, Павлу [Павел — П.А.Писемский (1850—1910), старший
сын писателя.], четвертый, а младшему, Николаю [Николай — Н.А.Писемский (1852—1874), младший сын писателя.], второй год.
Неточные совпадения
Самгин слушал и, следя за лицом рассказчика, не верил ему. Рассказ напоминал что-то читанное, одну из историй, которые сочинялись мелкими
писателями семидесятых годов. Почему-то было приятно узнать, что этот модно одетый человек —
сын содержателя дома терпимости и что его секли.
— Что писать-то, милый
сын? Какой я
писатель? Вот смерть приходила… да. Собрался было совсем помирать, да, видно, еще отсрочка вышла. Ох, грехи наши тяжкие!
— Да, вот это вы, нынешняя молодежь. Вы, кроме тела, ничего не видите. В наше время было не так. Чем сильнее я был влюблен, тем бестелеснее становилась для меня она. Вы теперь видите ноги, щиколки и еще что-то, вы раздеваете женщин, в которых влюблены, для меня же, как говорил Alphonse Karr, [Альфонс Карр (франц.).] — хороший был
писатель, — на предмете моей любви были всегда бронзовые одежды. Мы не то что раздевали, а старались прикрыть наготу, как добрый
сын Ноя. Ну, да вы не поймете…
Дядя, что может быть отчаяннее и глупее положения: бывало, у нее сидят в гостях сплошь всё знаменитости, артисты и
писатели, и между ними только один я — ничто, и меня терпят только потому, что я ее
сын.
Она, конечно, не может смотреть на него иначе, как на
сына, и во всех словах о нем слышится материнское чувство, даже тогда, когда она говорит о нем как о великом
писателе.