Неточные совпадения
Перед экзаменом инспектор-учитель задал им
сочинение на тему: «Великий человек». По словесности Вихров тоже был первый, потому что прекрасно знал риторику и логику и, кроме того, сочинял прекрасно. Счастливая мысль мелькнула
в его голове: давно уже желая высказать то, что наболело у него на сердце, он подошел к учителю и спросил его, что можно ли, вместо заданной им темы,
написать на тему: «Случайный человек»?
— Потому что вы описываете жизнь, которой еще не знаете; вы можете
написать теперь
сочинение из книг, — наконец, описать ваши собственные ощущения, — но никак не роман и не повесть! На меня, признаюсь, ваше произведение сделало очень, очень неприятное впечатление;
в нем выразилась или весьма дурно направленная фантазия, если вы все выдумали, что
писали… А если же нет, то это, с другой стороны, дурно рекомендует вашу нравственность!
Герой мой вышел от профессора сильно опешенный. «
В самом деле мне, может быть, рано еще
писать!» — подумал он сам с собой и решился пока учиться и учиться!.. Всю эту проделку с своим
сочинением Вихров тщательнейшим образом скрыл от Неведомова и для этого даже не видался с ним долгое время. Он почти предчувствовал, что тот тоже не похвалит его творения, но как только этот вопрос для него, после беседы с профессором, решился, так он сейчас же и отправился к приятелю.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да, и
в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть
сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел
писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец,
напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же
в один вечер, кажется, всё
написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная
в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я
написал.
— Да,
в каракатицу. Ты знаешь, — обратился Левин к брату, — Михаил Семеныч
пишет сочинение о питании и…
И я
написал последний стих. Потом
в спальне я прочел вслух все свое
сочинение с чувством и жестами. Были стихи совершенно без размера, но я не останавливался на них; последний же еще сильнее и неприятнее поразил меня. Я сел на кровать и задумался…
—
Написал он
сочинение «О третьем инстинкте»; не знаю,
в чем дело, но эпиграф подсмотрел: «Не ищу утешений, а только истину». Послал рукопись какому-то профессору
в Москву; тот ему ответил зелеными чернилами на первом листе рукописи: «Ересь и нецензурно».
«Ведь я любил ее, истинно любил хорошей, чистой любовью
в эту ночь, любил ее еще прежде, да еще как любил тогда, когда я
в первый раз жил у тетушек и
писал свое
сочинение!» И он вспомнил себя таким, каким он был тогда.