Большов (помолчав). Скажи, Лазарь, по совести, любишь ли ты меня? (Молчание.) Любишь, что ли? Что ж ты молчишь? (Молчание.) Поил, кормил,
в люди вывел, кажется.
Аграфена Кондратьевна. Чего хочется! Да ты, Самсон Силыч, очумел, что ли? Накормлена! Мало ли что накормлена! По христианскому закону всякого накормить следствует; и чужих призирают, не токмо что своих, — а ведь это и
в люди сказать грех как ни на есть: родная детища!
Устинья Наумовна. Уж я вас, золотые, распечатаю: будете знать! Я вас так по Москве-то расславлю, что стыдно будет
в люди глаза показать!… Ах я, дура, дура, с кем связалась! Даме-то с званием, с чином… Тьфу! Тьфу! Тьфу! (Уходит.)
Неточные совпадения
Приедешь
в Собрание али к кому на свадьбу, сидишь, натурально — вся
в цветах, разодета, как игрушка али картинка журнальная; вдруг подлетает кавалер: «Удостойте счастия, сударыня!» Ну, видишь: если
человек с понятием али армейской какой — возьмешь да и прищуришься, отвечаешь: «Извольте, с удовольствием!» Ах! (с жаром) оча-ро-ва-тельно!
Липочка. Да, много вы знаете! Известно, он благородный
человек, так и действует по-деликатному.
В ихнем кругу всегда так делают. Да как еще вы смеете порочить таких
людей, которых вы и понятия не знаете? Он ведь не купчишка какой-нибудь. (Шепчет
в сторону.) Душка, милашка!
Взял я одно дело из суда домой, да дорогой-то с товарищем и завернули,
человек слаб, ну, понимаете… с позволенья сказать, хошь бы
в погребок… там я его оставил, да хмельной-то, должно быть, и забыл.
Ведь залезет эдакая фантазия
в голову
человеку!
Рисположенский. Ну вот, как за эдаких
людей Богу не молить! Только какая-нибудь свинья необразованная может не чувствовать этого. Я вам
в ножки поклонюсь, Лазарь Елизарыч!
Да еще, как значительный-то
человек, подаст жалобу
в суд, потому что значительному
человеку везде ход есть-с: мы-то с Самсоном Силычем попались, да и вам-то не уйти.
Подхалюзин. Вы, Самсон Силыч, возьмите
в рассуждение. Я посторонний
человек, не родной, а для вашего благополучия ни дня ни ночи себе покою не знаю, да и сердце-то у меня все изныло; а за него отдают барышню, можно сказать, красоту неописанную; да и денег еще дают-с, а он ломается да важничает, ну есть ли
в нем душа после всего этого?
Аграфена Кондратьевна. Да на деле-то уж не спросим, — ты покедова-то вот.
Человек приедет чужой-посторонний, все-таки, как хочешь примеривай, а мужчина — не женщина, —
в первый-то раз наедет, не видамши-то его.
Все-таки жалко, дурочка: растили, растили, да и вырастили — да ни с того ни с сего
в чужие
люди отдаем, словно ты надоела нам да наскучила глупым малым ребячеством, своим кротким поведением.
Посудите,
люди добрые, каково жить
в чужой-дальней стороне, чужим куском давишься, кулаком слезы утираючи!
— Что, что ты хочешь мне дать почувствовать, что? — говорила Кити быстро. — То, что я была влюблена
в человека, который меня знать не хотел, и что я умираю от любви к нему? И это мне говорит сестра, которая думает, что… что… что она соболезнует!.. Не хочу я этих сожалений и притворств!
— А вот на что, — отвечал ему Базаров, который владел особенным уменьем возбуждать к себе доверие
в людях низших, хотя он никогда не потакал им и обходился с ними небрежно, — я лягушку распластаю да посмотрю, что у нее там внутри делается; а так как мы с тобой те же лягушки, только что на ногах ходим, я и буду знать, что и у нас внутри делается.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один
человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий. Эк куда хватили! Ещё умный
человек!
В уездном городе измена! Что он, пограничный, что ли? Да отсюда, хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь.
Столько лежит всяких дел, относительно одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший
человек пришел бы
в затруднение, но, благодарение богу, все идет благополучно.
Аммос Федорович. Опасно, черт возьми! раскричится: государственный
человек. А разве
в виде приношенья со стороны дворянства на какой-нибудь памятник?
Ляпкин-Тяпкин, судья,
человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять
в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.