Кате отвели номер в гостинице «Астория». Была это лучшая гостиница города, но теперь она смотрела грустно и неприветливо. Коридоры без ковров, заплеванные, белевшие окурками; никто их не подметал. Горничные и коридорные целый день либо валялись на своих кроватях, либо играли в домино. Никто из них не знал, оставят ли их, какое им будет жалование. Самовары рядком стояли на лавке, — грязно-зеленые, в белых полосах. На звонки из
номеров никто не шел. Постояльцы кричали, бранились. Прислуга лениво отвечала:
Неточные совпадения
К огорчению Харитона Артемьича, первый
номер «Запольского курьера» вышел без всяких ругательств, а в программе были напечатаны какие-то непонятные слова: о народном хозяйстве, об образовании, о насущных нуждах края, о будущем земстве и т. д. Первый
номер все-таки произвел некоторую сенсацию: обругать
никого не обругали, но это еще не значило, что не обругают потом. В банке новая газета имела свои последствия. Штофф сунул
номер Мышникову и проговорил с укоризной:
— В субботу, выпустив
номер, — рассказал Пятницкий, — я пошел сюда, в «Палермо» (редакция была почти рядом, на Петровке). Сижу за пивом, вдруг вбегает взбешенный Миллер — глаза сверкают, губы дрожат, в руках газета. Сел со мной, больше
никого в комнате этой не было, положил передо мной газету, левой рукой тычет в нос, а правой вцепился мне в плечо и шепчет, точь-в-точь как Отелло Дездемоне: «Платок! Платок!»:
Всю розничную торговлю в Москве того времени держал в своих руках крупный оптовик Петр Иванович Ласточкин, имевший газетную торговлю у Сретенских ворот и на Моховой. Как и почему, —
никто того тогда не знал, — П.И. Ласточкин, еще в 4 часа утра, в типографии взял несколько тысяч
номеров «Жизни» вместо двухсот экземпляров, которые брал обычно. И не прогадал.
— Молодость прошла — отлично… — злобно повторял я про себя. — Значит, она
никому не нужна; значит, выпал скверный
номер; значит, вообще наплевать. Пусть другие живут, наслаждаются, радуются… Черт с ними, с этими другими. Все равно и жирный король и тощий нищий в конце концов сделаются достоянием господ червей, как сказал Шекспир, а в том числе и другие.
Треплев. В городе, на постоялом дворе. Уже дней пять, как живет там в
номере. Я было поехал к ней, и вот Марья Ильинишна ездила, но она
никого не принимает. Семен Семенович уверяет, будто вчера после обеда видел ее в поле, в двух верстах отсюда.