Неточные совпадения
Русский
не то, он прирожденный
враг леса: свалить вековое дерево, чтобы вырубить из сука ось либо оглоблю, сломить ни нá что
не нужное деревцо, ободрать липку, иссушить березку, выпуская из нее сок либо снимая бересту на подтопку, — ему нипочем.
«Рыскает он, — поучала учеников Анисья Терентьевна, — рыскает окаянный
враг Божий по земле, и кто, Богу
не помолясь, спать ляжет, кто в никонианскую церковь войдет, кто в постный день молока хлебнет аль мастерицу в чем
не послушает, того железными крюками тотчас на мученье во ад преисподний стащит».
Запугав антихристом и дьяволом учеников, поучает, бывало, их мастерица, как должно жить и чего
не творить, дабы
не впасть во власть
врага Божия,
не сойти вместе с ним в тартарары преисподние.
Когда исполнилось ему восемнадцать лет, мать, опасаясь, чтобы
не смутил его
враг рода человеческого и
не ввел бы во грех, затворяющий, по ее убежденью, райские двери, стала ему невесту приискивать.
— Узнавать-то нечего,
не стоит того, — ответил Морковников. — Хоша ни попов, ни церкви Божьей они
не чуждаются и, как служба в церкви начнется, приходят первыми, а отойдет — уйдут последними; хоша раза по три или по четыре в году к попу на дух ходят и причастье принимают, а все же ихняя вера
не от Бога. От
врага наваждение, потому что, ежели б ихняя вера была прямая, богоугодная, зачем бы таить ее? Опять же тут и волхвования, и пляска, и верченье, и скаканье. Божеско ли это дело, сам посуди…
Хоть тоже станет
враг искушать — он ведь
не дремлет, — а все-таки
не в пример легче будет ей, голубушке…
«Умый ми нозе, честная мати, обуй мя сапогом целомудрия, да
не пришед
враг обрящет пяты моя наги и запнет стопы моя…»
Враг ведь силен, горами качает, долго ль и тут до греха!..» Аграфене Петровне сказала, но та совсем
не поверила, что у Фленушки было что-нибудь с Самоквасовым…
Все из книг узнал и все воочию видел Герасим, обо всем горячий искатель истины сто раз передумал, а правой спасительной веры так-таки и
не нашел. Везде заблужденье, всюду антихрист… И запала ему на душу тяжелая дума: «Нет, видно, больше истинной веры, все, видно, растлено прелестью
врага Божия. Покинул свой мир Господь вседержитель, предал его во власть сатаны…» И в душевном отчаянье, в злобе и ненависти покинул он странство…
Печатные книги еще
не так много гибнут, — у них два только
врага: сырость да огонь, но рукописи, даже и
не церковного содержания, то и дело губятся еще более сильным
врагом — невежеством надзирающих.
— Ан нет, — возразил дрождник. —
Не Господом сотворен, а бесом вырощен, на погубу душам христианским и на вечную им муку. Такожде и табак, такожде губина, сиречь картофель, и чай, и кофей — все это
не Божье, а сатанино творение либо ангелов его. И дрожди хмелевые от него же, от
врага Божия, потому, ядый хлеб на дрождях, плоти антихристовой приобщается, с ним же и пребудет во веки… Так-то, молодец!
В таковое шумное время, Богу попущающу, паче же
врагу действующу, возгореся Нифонтова поварня, и от огненного крещения во всей Миршени ни кола ни двора
не осталось.
Для того-то и надо всю свою жизнь хранить девство, чтобы
не поработить себя
врагу погубителю, для того-то и надо свое тело всяческими изнурять трудами, мучить его постом, страданьями…
А вместишь — тогда уж
враг тебе
не страшен и плоть над тобой владеть уж
не может.
—
Не забывай, милый друг, что ты еще пока язычница и что
враг имеет над тобой полную власть.
— Изволь, так и быть, спою одну, но смотри, наблюдай за собой —
не посеял бы
враг соблазна в твоем сердце.
Повелел Спаситель — вам,
врагам, прощати,
Пойдем же мы в царствие тесною дорогой,
Цари и князи, богаты и нищи,
Всех ты, наш родитель, зовешь к своей пище,
Придет пора-время — все к тебе слетимся,
На тебя, наш пастырь, тогда наглядимся,
От пакостна тела борют здесь нас страсти,
Ты, Господь всесильный, дай нам
не отпасти,
Дай ты, царь небесный, веру и надежду,
Одень наши души в небесны одежды,
В путь узкий, прискорбный идем — помогай нам!
—
Не поминай,
не поминай погибельного имени!.. — оторопелым от страха голосом она закричала. — Одно ему имя —
враг. Нет другого имени. Станешь его именами уста свои сквернить, душу осквернишь —
не видать тогда тебе праведных,
не слыхать ни «новой песни», ни «живого слова».
Оно
не разрывается при освобождении души из созданной
врагом темницы смертью, — смертью, как зовете вы, язычники, освобождение души от вражеских уз и плачете притом и рыдаете.
— Душу желаю спасти, а
не тайну
врагам предать, как Иуда… И сердцем и душой желаю вечного спасенья. Жажду, ищу.
Не от
врага же родились и древа и цветы, как невесту в брачный день украшающие землю, — возразил Строинский.
Трое честно пали в бою с людьми литовскими, четвертый живьем погорел, когда поляки Китай и Белый город запалили, а пятый перекинулся ко
врагам русской земли, утек за рубеж служить королю польскому, и
не стало вестей о нем.
Не блазнись только, но с верою твердо держи на уме, что
враг не дремлет и такие теперь против тебя козни будет строить, каких никогда еще
не строивал.
Убивай грешное тело, умерщвляй пакостную плоть свою,
не давай
врагу веселиться.
Вы, жены и девицы, пуще огня мужчин опасайтесь,
враг не дремлет, много святых и праведных погублял он плотскою страстью.
Вина
не пейте, ни браги, ни пива, ничего хмельного, — вино кровь самого князя
врагов Божьих — бойтесь к нему прикасаться, проклято оно Богом вышним.
Освятите вы ее, чтоб
враги не бродили, одни ангелы ходили, чистоту бы разносили промеж Божьих людей!..
— Здравствуй, верный дорогой, избранный воин мой… Со
врагом храбрей воюй, ни о чем ты
не горюй! Я тебя, сынок любезный, за твою за верну службу благодатью награжу — во царствие пределю, с ангелами поселю. Слушай от меня приказ: оставайся, Бог с тобой и покров мой над тобой.
На сколько сил твоих станет,
не вдыхай в себя воздуха, ведь он осквернен
врагом, день и ночь летающим в нем…
И все будут наблюдать, чтобы
враг не одолел тебя…
— «Безумное Божие превыше человеческой мудрости»… Кто сказал это? — вскликнула Варенька. — Да, ни я, ни тетенька тебе
не открыли всего, и сделано это
не без разума. Скажи мы тебе обо всем прежде времени,
не так бы еще
враг осетил твою душу. Впрочем, я говорила, что радельные обряды похожи на пляску, на хороводы… Говорила ведь?
Почти все согласились со Смолокуровым. То было у всех на уме, что, ежели складочные деньги попадут к Орошину, охулки на руку он
не положит, — возись после с ним, выручай свои кровные денежки. И за то «слава Богу» скажешь, ежели свои-то из его лап вытянешь, а насчет барышей лучше и
не думай… Марку Данилычу поручить складчину — тоже нельзя, да и никому нельзя. Кто себе
враг?.. Никто во грех
не поставит зажилить чужую копейку.
Ты блаженна, преблаженна,
Душа девица смиренна,
Изо всех людей избрáнна!
Ты раскрой свои уста,
Прореки нам чудеса!
Обличи нас обличеньем
И порадуй разрешеньем
Ото всех наших грехов,
Напущенных от
врагов!
Не жалей своих трудов —
Духом в небеса лети,
За нас, бедных, умоли,
Милости нам сотвори!
Смани сокола из рая,
Из небесного из края,
Духом правым возгласи,
Своим словом нас спаси!
— Духу лжи
не работай, слов неправды
не говори, — строже прежнего заговорила Варенька. — Я заметила, что у тебя на соборе лицо было мрачное. Темное такое, недоброе. Видно, что
враг в душе твоей сеял плевелы. Смущает он тебя чем-нибудь?
—
Не то тебя смущает, — строго и учительно сказала Марья Ивановна. —
Не подозренье в обмане расстроило тебя.
Враг Бога и людей воздвигает в твоей душе бурю сомнений… Его дело!.. Берегись, чтоб совсем он
не опутал тебя… Борись,
не покоряйся. Будешь поддаваться сомненьям, сама
не заметишь, как навеки погибнешь. Скоро приедет сюда Егор Сергеич. Подробней и прямее, чем братец Николаюшка, станет он говорить о Божьих людях Араратской горы. Будешь тогда на соборе?
— Уж вы, пожалуйста, Авдотья Марковна,
не открывайте, о чем мы говорили. Больше тридцати лет здесь живу, привык… а ежели восстановлю их против себя, мое положение будет самое горькое. Из любви к вам говорил я, из сожаленья, а
не из чего другого. Богом прошу,
не говорите ничего… А Денисова бойтесь… Пуще всего бойтесь… Это такой
враг, каких немного бывает. Смотрите же,
не погубите меня, старика, со всей семьей моей…
И перед склонившимся до земли и коленопреклоненным Максимом старец стал ходить в слове, трубил в золотую трубу живогласную, пророчествовал общую судьбу праведным: «Боритесь с исконным
врагом, его же окаянное имя да
не взыдет никому на уста.