Неточные совпадения
— Страшен
сон, да милостив Бог, — успокаивала его Никитишна. — Много ль гостей-то звал?
Чуть не до полночи пировали
гости за ужином. Наконец разошлись. Не все скоро заснули; у всякого своя дума была. Ни
сон, ни дрема что-то не ходят по сеням Патапа Максимыча.
— Ахти, закалякался я с тобой, разлюбезный ты мой, Патап Максимыч, — сказал он. — Слышь, вторы кочета поют, а мне к утрени надо вставать… Простите,
гости дорогие, усните, успокойтесь… Отец Спиридоний все изготовил про вас: тебе, любезненькой мой, Патап Максимыч, вот в этой келийке постлано, а здесь налево Якиму Прохорычу с Самсоном Михайлычем. Усни во здравие, касатик мой, а завтра, с утра, в баньку пожалуй… А что, на сон-от грядущий, мадеры рюмочку не искушаешь ли?
И когда расходились
гости на
сон грядущий, не сказал он никому ни единого слова, но молча трижды расцеловался с Васильем Борисычем.
— То-то, смотри поостерегись, — молвила Манефа и, пожелав
гостю спокойного
сна, низко ему поклонилась и отправилась в келью…
И пошло пированье в дому у Патапа Максимыча, и пошли у него столы почетные. Соезжалося на свадьбу
гостей множество. Пировали те
гости неделю целую, мало показалось Патапу Максимычу, другой прихватили половину. И сколь ни бывало пиров и столов по заволжским лесам, про такие, что были на свадьбе Василья Борисыча, слыхом никто не слыхал, никто даже во
снах не видал. Во всю ширь разгулялся старый тысячник и на старости лет согрешил — плясать пошел на радостях.
Неточные совпадения
Как бы пробудившись от
сна, Левин долго не мог опомниться. Он оглядывал сытую лошадь, взмылившуюся между ляжками и на шее, где терлись поводки, оглядывал Ивана кучера, сидевшего подле него, и вспоминал о том, что он ждал брата, что жена, вероятно, беспокоится его долгим отсутствием, и старался догадаться, кто был
гость, приехавший с братом. И брат, и жена, и неизвестный
гость представлялись ему теперь иначе, чем прежде. Ему казалось, что теперь его отношения со всеми людьми уже будут другие.
Татьяна верила преданьям // Простонародной старины, // И
снам, и карточным гаданьям, // И предсказаниям луны. // Ее тревожили приметы; // Таинственно ей все предметы // Провозглашали что-нибудь, // Предчувствия теснили грудь. // Жеманный кот, на печке сидя, // Мурлыча, лапкой рыльце мыл: // То несомненный знак ей был, // Что едут
гости. Вдруг увидя // Младой двурогий лик луны // На небе с левой стороны,
И дождалась… Открылись очи; // Она сказала: это он! // Увы! теперь и дни, и ночи, // И жаркий одинокий
сон, // Всё полно им; всё деве милой // Без умолку волшебной силой // Твердит о нем. Докучны ей // И звуки ласковых речей, // И взор заботливой прислуги. // В уныние погружена, //
Гостей не слушает она // И проклинает их досуги, // Их неожиданный приезд // И продолжительный присест.
Заметив, что Владимир скрылся, // Онегин, скукой вновь гоним, // Близ Ольги в думу погрузился, // Довольный мщением своим. // За ним и Оленька зевала, // Глазами Ленского искала, // И бесконечный котильон // Ее томил, как тяжкий
сон. // Но кончен он. Идут за ужин. // Постели стелют; для
гостей // Ночлег отводят от сеней // До самой девичьи. Всем нужен // Покойный
сон. Онегин мой // Один уехал спать домой.
«Неужели это продолжение
сна?» — подумалось еще раз Раскольникову. Осторожно и недоверчиво всматривался он в неожиданного
гостя.