Неточные совпадения
— Свежего купим. Гости хорошие, надо, чтоб все по гостям было. Таковы у нас с тобой, Аксинья, будут гости, что
не токмо цветочного чаю, детища родного для них
не пожалею.
Любую девку отдам! Вот оно как!
А тебе, Аксиньюшка, вот какое еще слово молвлю:
не даром девкам-то загадку заганул, что ради гостя дорогого
любой из них
не пожалею.
Не то что в келье, в каждом чулане с привольем могла бы поместиться
любая крестьянская семья из степных, безлесных наших губерний.
Тем
люб был простонародью Сергей Андреич, что
не было в нем ни спеси, ни чванства, ни гордости…
И теперь
любого из них хоть повесь, хоть в землю закопай, умирать станет — про грамоту слова
не выронит.
— Так-то вернее будет, — примолвил дядя Елистрат. — Теперь
не могут подменить — разом могу подлог приметить. Здесь ведь народец-то ой-ой! — прибавил он, наклоняясь к Алексею. — Небывалого, вот хоть тебя, к примеру, взять, оплетут как пить дать — мигнуть
не успеешь. Им ведь только лясы точить да людей морочить.
Любого возьми — из плута скроен, мошенником подбит!.. Народ отпетый!..
— У него все возможно. Таков уж норов у крестного, — сказал Сергей Андреич. — Что в голову залезло, клином
не выбьешь… Конечно, по достаткам его, особенно же теперь, когда одна дочь осталась,
любой первостатейный готов за сына ее посватать, да крестному это все наплевать. Забрело на мысли — шабаш. Право,
не в зятья ли он тебя прочит? — прибавил Колышкин с радушным смехом, хлопнув рукой по плечу Алексея.
— В сказках
не сказывают и в песнях
не поют, — молвил Василий Борисыч, — а на деле оно так. Посмотрели б вы на крестьянина в хлебных безлесных губерниях… Он домосед, знает только курные свои избенки. И если б его на ковре-самолете сюда, в ваши леса перенесть да поставить
не у вас, Патап Максимыч, в дому́, а у
любого рядового крестьянина, он бы подумал, что к царю во дворец попал.
Зато в двух передних повозках разговоры велись несмолкаемые. Фленушка всю дорогу тараторила, и все больше про Василья Борисыча. Любила поспать Прасковья Патаповна, но теперь всю дорогу глаз
не свела —
любы показались ей Фленушкины разговоры. И много житейского тут узнала она, много такого, чего прежде и во сне ей
не грезилось.
— Он хоть кого отуманит. Его на то взять, — молвила Манефа. —
Любого заговорит, и
не хочешь, согласье дашь. Такой уж человек, Господь с ним… Какие ж твои мысли насчет этого, Василий Борисыч? — поправляясь на пуховике, сказала Манефа.
— Да вы
не бойтесь, сударыня Марья Гавриловна, — отвечала ей Таня. — Она ведь предобрая и все с молитвой делает. Шагу без молитвы
не ступит. Корни роет — «Богородицу» читает, травы сбирает — «Помилуй мя, Боже». И все, все по-Божественному, вражьего нет тут нисколько… Со злобы плетут на нее келейницы; обойдите деревни,
любого спросите, всяк скажет, что за елфимовскую Наталью денно и нощно все Бога молят. Много пользы народу она делает. А уж какая разумная, какая добрая, и рассказать того невозможно.
— И самое бы хорошее дело, матушка, — улыбаясь
не то лукаво,
не то весело, молвила Фленушка. — Эка подумаешь, каким тебя Господь разумом-то одарил!.. Какая ты по домоводству-то искусная!..
Любую из матерей возьми — целу бы неделю продумала, как бы уладить, а ты, гляди-ка, матушка, только вздумала, и как раз делу свершенье!.. Дивиться надо тебе!..
Когда начиналась обитель Манефина, там на извод братчины-петровщины на Петров день годовой праздник уставили. С той поры каждый год на этот день много сходилось в обитель званых гостей и незваных богомольцев.
Не одни старообрядцы на том празднике бывали, много приходило и церковников. Матери
не спрашивали, кто да откуда, а садись и кушай. И
люб показался тот обычай деревенскому люду…
— А ты молчи, коли Бог убил, — огрызнулся на него ронжинский парень. — Известно,
не тебе в погоню гнать — тебя
люба девка щелчком пришибет.
Какими-то судьбами Феклист Митрич проведал, что за человек дом у него нанимал. То главное проведал он, что ему чуть
не миллион наследства достался и что этакой-то богач где-то у них в захолустье уходом невесту берет. «Что́ за притча такая, — думал Феклист. — Такому человеку да воровски жениться! Какой отец дочери своей за него
не отдаст? Я бы с радостью
любую тотчас!» Как человек ловкий, бывалый, догадливый, смекнул он: «Из скитов, стало быть, жену себе выхватил».
Неточные совпадения
«А вы что ж
не танцуете? — // Сказал Последыш барыням // И молодым сынам. — // Танцуйте!» Делать нечего! // Прошлись они под музыку. // Старик их осмеял! // Качаясь, как на палубе // В погоду непокойную, // Представил он, как тешились // В его-то времена! // «Спой,
Люба!»
Не хотелося // Петь белокурой барыне, // Да старый так пристал!
Тем
не менее глуповцам показались они так
любы, что немедленно собрали они сходку и порешили так: знатным обоего пола особам кланяться Перуну, а смердам — приносить жертвы Волосу.
Внешность «Летописца» имеет вид самый настоящий, то есть такой, который
не позволяет ни на минуту усомниться в его подлинности; листы его так же желты и испещрены каракулями, так же изъедены мышами и загажены мухами, как и листы
любого памятника погодинского древлехранилища.
Мы ехали рядом, молча, распустив поводья, и были уж почти у самой крепости: только кустарник закрывал ее от нас. Вдруг выстрел… Мы взглянули друг на друга: нас поразило одинаковое подозрение… Опрометью поскакали мы на выстрел — смотрим: на валу солдаты собрались в кучу и указывают в поле, а там летит стремглав всадник и держит что-то белое на седле. Григорий Александрович взвизгнул
не хуже
любого чеченца; ружье из чехла — и туда; я за ним.
Если он
не хотел, чтобы подстригали деревья, деревья оставались нетронутыми, если он просил простить или наградить кого-либо, заинтересованное лицо знало, что так и будет; он мог ездить на
любой лошади, брать в замок
любую собаку; рыться в библиотеке, бегать босиком и есть, что ему вздумается.