Теперь, по милости Божией, по околотку сотня-другая людей вкруг меня кормится, и я возымел такое желание, чтобы, нажитого трудами капитала не умаляя, сколь можно
больше народу работой кормить, довольство бы по бедным людям пошло и добрая жизнь…
Неточные совпадения
По приказу Патапа Максимыча зачали у него брагу варить и сыченые квасы из разных солодов ставить. Вари
большие: ведер по́ сороку. Слух, что Чапурин на Аксинью-полухлебницу работному
народу задумал столы рядить, тотчас разнесся по окольным деревням. Все деревенские, особенно бабы, не мало раздумывали, не мало языком работали, стараясь разгадать, каких ради причин Патап Максимыч не в урочное время хочет
народ кормить.
Схоронив отца с матерью, Иван Григорьич не пожелал оставаться в Осиповке, а занявшись по валеному делу, из «рамени» в «чищу» перебрался, где было ему не в пример вольготнее, потому что
народ там
больше этим промыслом жил.
— Нельзя в лесах иначе жить, — отвечал Стуколов. — С
большой опаской здесь надо жить… потому глушь; верст на десять кругом никакого жилья нет. А недобрых людей немало — как раз пограбят… Старцы же здешние —
народ пуганый.
Намедни просят его болящего исправить, а он: «Сколько дашь?» Посулили полтину,
народ бедный —
больше дать не под силу, а Коряга...
Мать Аркадия, две старицы и плачея Устинья Клещиха выносили четыре
больших блюда и стали разносить на них кутью по
народу.
— Не всегда и не везде так бывает, — сказал Василий Борисыч. — Если ж в тех хлебородных местах три, четыре года сряду
большие урожаи случатся, тогда уж совсем
народу беда.
И везде, где ни бывал, видел одно: чем лучше земля, чем
больше ее благодатью Господь наделил, тем хуже
народу живется.
— Да где они, где? — с жаром возразила Манефа. — Укажи, назови хоть одного. Нынче, друг мой Василий Борисыч, ревностных-то по бозе людей мало — шатость по
народу пошла… Не Богу, мамоне всяк
больше служит, не о душе, о кармане
больше радеют… Воистину, как древле Израиль в Синайской пустыне — «Сотвориша тельца из злата литого и рекоша: сей есть Бог».
— В городе станем жить, в
большом каменном доме, — говорила ей Марья Гавриловна, принимаясь за укладыванье. — Весело будет нам, Таня,
народу там много, будем кататься в коляске на хороших лошадях, по реке на пароходе поедем кататься… Видала ль ты пароходы-то?.. Да нет, где тебе видать!.. Вот увидишь, Таня, у меня теперь свой пароход и свой дом будет. Весело будем жить, Танюшка, весело.
Живучи век в
больших городах, где вам знать, что такое простой захолустный
народ?..
Компания имела человек пятьдесят или
больше народа: более двадцати швей, — только шесть не участвовали в прогулке, — три пожилые женщины, с десяток детей, матери, сестры и братья швей, три молодые человека, женихи: один был подмастерье часовщика, другой — мелкий торговец, и оба эти мало уступали манерами третьему, учителю уездного училища, человек пять других молодых людей, разношерстных званий, между ними даже двое офицеров, человек восемь университетских и медицинских студентов.
— О нет, что вы, мой любезный…
Больше народу — веселее… что за китайские церемонии!.. Только, вот не знаю, как насчет мест в фаэтонах. Ну, да рассядемся как-нибудь.
Каждые две недели он говорил проповеди. И на проповеди эти съезжалось всё больше и
больше народа. И слава его, как проповедника, разглашалась всё больше и больше. Было что-то особенное, смелое, искренное в его проповедях. И от этого он так сильно действовал на людей.
Неточные совпадения
Пускай
народу ведомо, // Что целые селения // На попрошайство осенью, // Как на доходный промысел, // Идут: в народной совести // Уставилось решение, // Что
больше тут злосчастия, // Чем лжи, — им подают.
Разломило спину, // А квашня не ждет! // Баба Катерину // Вспомнила — ревет: // В дворне
больше году // Дочка… нет родной! // Славно жить
народу // На Руси святой!
— Ну, я очень рад был, что встретил Вронского. Мне очень легко и просто было с ним. Понимаешь, теперь я постараюсь никогда не видаться с ним, но чтоб эта неловкость была кончена, — сказал он и, вспомнив, что он, стараясь никогда не видаться, тотчас же поехал к Анне, он покраснел. — Вот мы говорим, что
народ пьет; не знаю, кто
больше пьет,
народ или наше сословие;
народ хоть в праздник, но…
Проживя бо̀льшую часть жизни в деревне и в близких сношениях с
народом, Левин всегда в рабочую пору чувствовал, что это общее народное возбуждение сообщается и ему.
Он считал переделку экономических условий вздором, но он всегда чувствовал несправедливость своего избытка в сравнении с бедностью
народа и теперь решил про себя, что, для того чтобы чувствовать себя вполне правым, он, хотя прежде много работал и нероскошно жил, теперь будет еще
больше работать и еще меньше будет позволять себе роскоши.