Неточные совпадения
— Он и то
с бурачком-то ворожил в курье, — вступился молодой парень
с рябым лицом. — Мы, значит, косили, а
с угору и видно, как по осокам он ходит… Этак из-под
руки приглянет
на реку, а потом присядет и в бурачок себе опять глядит. Ну, мы его и взяли, потому… не прост человек. А в бурачке у него вода…
Напившись
на скорую
руку чаю и опохмелившись
с гостем рюмкой настойки
на березовой почке, он отправился в волость. Ермилыч пошел за ним.
Старик в халате точно скатывается
с террасы по внутренней лесенке и кубарем вылетает
на двор. Подобрав полы халата, он заходит сзади лошади и начинает
на нее махать
руками.
— Я тебе наперво домишко свой покажу, Михей Зотыч, — говорил старик Малыгин не без самодовольства, когда они по узкой лесенке поднимались
на террасу. — В прошлом году только отстроился. Раньше-то некогда было. Семью
на ноги поднимал, а меня господь-таки благословил: целый огород девок. Трех
с рук сбыл, а трое сидят еще
на гряде.
— Ах, аспид! ах, погубитель! — застонал старик. — Видел, Михей Зотыч? Гибель моя, а не сын… Мы
с Булыгиным
на ножах, а он, слышь, к Булыгиным. Уж я его, головореза, три раза проклинал и
на смирение посылал в степь, и своими
руками терзал — ничего не берет. У других отцов сыновья — замена, а мне нож вострый. Сколько я денег за него переплатил!
— Вот што, милая, — обратился гость к стряпке, — принеси-ка ты мне ломтик ржаного хлебца черствого да соли крупной, штобы
с хрустом… У вас, Анфуса Гавриловна, соль
на дворянскую
руку: мелкая, а я привык по-крестьянски солить.
Вспыхнувшая пьяная энергия сразу сменилась слезливым настроением, и Харитон Артемьич принялся жаловаться
на сына Лиодора, который от
рук отбился и
на него, отца, бросился как-то
с ножом. Потом он повторил начатый еще давеча разговор о зятьях.
Такое поведение, конечно, больше всего нравилось Анфусе Гавриловне, ужасно стеснявшейся сначала перед женихом за пьяного мужа, а теперь жених-то в одну
руку с ней все делал и даже сам укладывал спать окончательно захмелевшего тестя. Другим ужасом для Анфусы Гавриловны был сын Лиодор, от которого она прямо откупалась: даст денег, и Лиодор пропадет
на день,
на два. Когда он показывался где-нибудь
на дворе, девушки сбивались, как овечье стадо, в одну комнату и запирались
на ключ.
Галактион объяснил, и писарь только развел
руками. Да, хитрая штучка, и без денег и
с деньгами. Видно, не старые времена, когда деньги в землю закапывали да по подпольям прятали. Вообще умственно. Писарь начинал смотреть теперь
на Галактиона
с особенным уважением, как
на человека, который из ничего сделает, что захочет. Ловкий мужик, нечего оказать.
Сказано — сделано, и старики ударили по
рукам. Согласно уговору Михей Зотыч должен был ожидать верного слугу в Баклановой, где уже вперед купил себе лошадь и телегу. Вахрушка скоро разделался
с писарем и
на другой день ехал уже в одной телеге
с Михеем Зотычем.
На Галактиона так и пахнуло душистою волной, когда он подошел к Харитине. Она была в шерстяном синем платье, красиво облегавшем ее точеную фигуру. Она нарочно подняла
руки, делая вид, что поправляет волосы, и все время не спускала
с Галактиона своих дерзких улыбавшихся глаз.
Фигура поднялась,
с трудом перешла комнату и села к нему
на диван, так, чтобы свет не падал
на лицо. Он заметил, что лицо было заплакано и глаза опущены. Она взяла его за
руку и опять точно застыла.
— Да я сама бы ему
с радостью все отдала:
на, милый, ничего не жаль. И деньги, доктор, к
рукам.
Первым в клубе встретился Штофф и только развел
руками, когда увидал Галактиона
с дамой под
руку. Вмешавшись в толпу, Галактион почувствовал себя еще свободнее. Теперь уже никто не обращал
на них внимания. А Прасковья Ивановна крепко держала его за
руку, раскланиваясь направо и налево. В одной зале она остановилась, чтобы поговорить
с адвокатом Мышниковым, посмотревшим
на Галактиона
с удивлением.
В течение целых пятнадцати лет все художества сходили Полуянову
с рук вполне благополучно, а робкие проявления протеста заканчивались тем, что жалобщики и обиженные должны были выкупать свою строптивость новою данью. Одним словом, все привыкли к художествам Полуянова, считая их неизбежным злом, как градобитие, а сам Полуянов привык к этому оригинальному режиму еще больше. Но
с последним казусом вышла большая заминка. Нужно же было сибирскому исправнику наскочить
на упрямого сибирского попа.
— А мы-то! — проговорил он
с тяжелым вздохом и только махнул
рукой. — Одним словом, родимая мамынька, зачем ты только
на свет родила раба божия Флегонта? Как же нам-то жить, Галактион Михеич? Ведь этак и впрямь слопают, со всем потрохом.
Раз ночью Харитина ужасно испугалась. Она только что заснула, как почувствовала, что что-то сидит у ней
на кровати. Это была Серафима. Она пришла в одной рубашке,
с распущенными волосами и, кажется, не понимала, что делает. Харитина взяла ее за
руку и, как лунатика, увела в ее спальню.
Опять молчание. Михей Зотыч тяжело повернулся
на своем стуле, похлопал
рукой по столу и проговорил
с деланым равнодушием...
В первый момент доктор хотел показать письмо жене и потребовать от нее объяснений. Он делал несколько попыток в этом направлении и даже приходил
с письмом в
руке в комнату жены. Но достаточно было Прасковье Ивановне взглянуть
на него, как докторская храбрость разлеталась дымом. Письмо начинало казаться ему возмутительною нелепостью, которой он не имел права беспокоить жену. Впрочем, Прасковья Ивановна сама вывела его из недоумения. Вернувшись как-то из клуба, она вызывающе проговорила...
Благоразумнее других оказалась Харитина, удерживавшая сестер от открытого скандала. Другие начали ее подозревать, что она заодно
с Агнией, да и прежде была любимою тятенькиной дочерью. Затем явилось предположение, что именно она переедет к отцу и заберет в
руки все тятенькино хозяйство, а тогда пиши пропало. От Харитины все сбудется… Да и Харитон Артемьич оказывал ей явное предпочтение. Особенно рвала и метала писариха Анна, соединившаяся
на этот случай
с «полуштофовой женой».
Старик страшно бунтовал, разбил графин
с водой и кончил слезами. Замараев увел его под
руку в свой кабинет, усадил
на диван и заговорил самым убедительным тоном...
Девушка зарыдала, опустилась
на колени и припала головой к слабо искавшей ее материнской
руке. Губы больной что-то шептали, и она снова закрыла глаза от сделанного усилия. В это время Харитина привела только что поднятую
с постели двенадцатилетнюю Катю. Девочка была в одной ночной кофточке и ничего не понимала, что делается. Увидев плакавшую сестру, она тоже зарыдала.
Полуянов смотрел
на Ечкина
с раскрытым ртом, потом схватил его за
руку и восторженно проговорил...
— Нет, уж извините, мадам, — резко ответил Штофф. — Куда вы
с своими юбками? Вас же придется нести
на руках.
Когда к нему в кабинет вбежала горничная
с известием о пожаре, он даже не шевельнулся
на своем диване, а только махнул
рукой.
Бубнов струсил еще больше. Чтобы он не убежал, доктор запер все двери в комнате и опять стал у окна, — из окна-то он его уже не выпустит. А там,
на улице, сбежались какие-то странные люди и кричали ему, чтоб он уходил, то есть Бубнов. Это уже было совсем смешно. Глупцы они, только теперь увидели его! Доктор стоял у окна и раскланивался
с публикой, прижимая
руку к сердцу, как оперный певец.
Все станицы походили одна
на другую, и везде были одни и те же порядки. Не хватало
рук, чтобы управиться
с землей, и некому ее было сдавать, — арендная плата была от двадцати до пятидесяти копеек за десятину. Прямо смешная цена… Далеко ли податься до башкир, и те вон сдают поблизости от заводов по три рубля десятина. Казачки-то, пожалуй, похуже башкир оказали себя.
Потом Харитина опять начинала плакать, целовала
руки Устеньки и еще больше неистовствовала. Девушка, наконец, собралась
с силами и смотрела
на нее, как
на сумасшедшую.
Полуянов ничего не ответил, продолжая хмуриться. Видимо, он был не в духе, и присутствие Харитины его раздражало, хотя он сам же потащил ее. Он точно сердился даже
на реку,
на которую смотрел из-под
руки с каким-то озлоблением. Под солнечными лучами гладкое плесо точно горело в огне.
Пароход двигался вверх по реке очень медленно, потому что тащил за собой
на буксире несколько барок
с хлебом. Полуянов сидел неподвижно в прежней позе, скрестив
руки на согнутых коленях, а Михей Зотыч нетерпеливо ходил по берегу, размахивал палкой и что-то разговаривал
с самим собой.
Старик вскочил, посмотрел
на сына безумными глазами и, подняв
руку с раскольничьим крестом, хрипло крикнул...