— Ломаный я человек, родитель, — отвечал Артем без запинки. — Ты думаешь, мне это приятно без дела слоняться? Может, я
в другой раз и жисти своей не рад… Поработаю — спина отымается, руки заболят, ноги точно чужие сделаются. Завидно на других глядеть, как добрые люди над работой убиваются.
Неточные совпадения
Появление Груздева
в сарайной разбудило первым исправника, который крепко обругал раннего гостя, перевернулся на
другой бок, попытался было заснуть, но сон был «переломлен», и ничего не оставалось, как подняться и еще
раз обругать долгоспинника.
Господский дом проснулся как-то
разом, и опять
в нем закипело веселье, на время прерванное сном. Иван Семеныч потребовал себе пунша, потому что у него голова требовала починки. Потом стали пить пунш все, а на дворе опять появились кафтанники, лесообъездчики и разный
другой заводский люд.
Такие разговоры повторялись каждый день с небольшими вариациями, но последнего слова никто не говорил, а всё ходили кругом да около. Старый Тит стороной вызнал, как думают
другие старики.
Раза два, закинув какое-нибудь заделье, он объехал почти все покосы по Сойге и Култыму и везде сталкивался со стариками. Свои туляки говорили все
в одно слово, а хохлы или упрямились, или хитрили. Ну, да хохлы сами про себя знают, а Тит думал больше о своем Туляцком конце.
Еще
раз вытерев слезы, Таисья быстро перешла на
другой порядок и, как тень, исчезла
в темноте быстрого зимнего вечера.
Аграфену оставили
в светелке одну, а Таисья спустилась с хозяйкой вниз и уже там
в коротких словах обсказала свое дело. Анфиса Егоровна только покачивала
в такт головой и жалостливо приговаривала: «Ах, какой грех случился… И девка-то какая, а вот попутал враг. То-то лицо знакомое: с первого
раза узнала. Да такой
другой красавицы и с огнем не сыщешь по всем заводам…» Когда речь дошла до ожидаемого старца Кирилла, который должен был увезти Аграфену
в скиты, Анфиса Егоровна только всплеснула руками.
Воодушевившись, Петр Елисеич рассказывал о больших европейских городах, о музеях, о разных чудесах техники и вообще о том, как живут
другие люди. Эти рассказы уносили Нюрочку
в какой-то волшебный мир, и она каждый
раз решала про себя, что, как только вырастет большая, сейчас же уедет
в Париж или
в Америку. Слушая эту детскую болтовню, Петр Елисеич как-то грустно улыбался и молча гладил белокурую Нюрочкину головку.
Возвращаясь на
другой день домой, Петр Елисеич сидел
в экипаже молча: невесело было у него на душе. Нюрочка, напротив, чувствовала себя прекрасно и даже мурлыкала, как котенок, какую-то детскую песенку.
Раз она без всякой видимой причины расхохоталась.
Домнушка, не замечавшая раньше забитой снохи, точно
в первый
раз увидела ее и даже удивилась, что вот эта самая Татьяна Ивановна точно такой же человек, как и все
другие.
— Это не резон, милый ты мой… Прохарчишься, и все тут. Да… А ты лучше, знаешь, что сделай… Отдавай мне деньги-то, я их оберну
раза три-четыре
в год, а процент пополам. Глядишь, и набежит тысчонка-другая. На Самосадке-то не прожить… Я для тебя говорю, а ты подумай хорошенько. Мне-то все равно, тебе платить или кому
другому.
Беседа с Пульхерией всегда успокаивала Аглаиду, но на этот
раз она ушла от нее с прежним гнетом на душе. Ей чего-то недоставало… Даже про себя она боялась думать, что
в скитах ей трудно жить и что можно устроиться где-нибудь
в другом месте; Аглаида не могла и молиться попрежнему, хотя и выстаивала всякую службу.
Сижу я
в таком
разе под подозрением, а со мной
в камере
другой бродяга сидит, Спиридон звать.
Странная вещь: проснувшись на
другой день, Нюрочка
в предположении Катри не нашла решительно ничего ужасного, а даже весело улыбнулась.
В ней откликнулось неудержимое женское любопытство: ее любили еще
в первый
раз. А что будет дальше?..
На
другой день утром
в избушке Таисьи еще
раз собрались все вместе проводить Самойла Евтихыча. Нюрочка опять плакала, а Груздев ее утешал...
Неточные совпадения
Одно плохо: иной
раз славно наешься, а
в другой чуть не лопнешь с голоду, как теперь, например.
Хлестаков. Это правда. Я, признаюсь, сам люблю иногда заумствоваться: иной
раз прозой, а
в другой и стишки выкинутся.
Бросились они все
разом в болото, и больше половины их тут потопло («многие за землю свою поревновали», говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят: на
другом краю болотины, прямо перед ними, сидит сам князь — да глупый-преглупый! Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так князь! лучшего и желать нам не надо!
Начались драки, бесчинства и увечья; ходили
друг против дружки и
в одиночку и стена на стену, и всего больше страдал от этой ненависти город, который очутился как
раз посередке между враждующими лагерями.
На первый
раз разговор не имел
других последствий, но мысль о поросячьих духах глубоко запала
в душу предводителя.