Неточные совпадения
Взглядывая на эту взъерошенную, красную от выпитого пива фигуру Муфеля, одетого в охотничью куртку, цветной галстук, серые штаны и высокие охотничьи сапоги, я думал о Мухоедове, который никак не мог перелезть через этого
ненавистного ему немца и отсиживался от него шесть лет в черном
теле; чем больше пил Муфель, хвастовство и нахальство росло в нем, и он кончил тем, что велел привести трех своих маленьких сыновей, одетых тоже в серые куртки и короткие штаны, и, указывая на них, проговорил...
Неточные совпадения
Куда стремился Калинович — мы знаем, и, глядя на него, нельзя было не подумать, что богу еще ведомо, чья любовь стремительней: мальчика ли неопытного, бегущего с лихорадкой во всем
теле, с пылающим лицом и с поэтически разбросанными кудрями на тайное свидание, или человека с солидно выстриженной и поседелой уже головой, который десятки лет прожил без всякой уж любви в мелких служебных хлопотах и дрязгах, в
ненавистных для души поклонах, в угнетении и наказании подчиненных, — человека, который по опыту жизни узнал и оценил всю чарующую прелесть этих тайных свиданий, этого сродства душ, столь осмеянного практическими людьми, которые, однако, платят иногда сотни тысяч, чтоб воскресить хоть фальшивую тень этого сердечного сродства с какой-нибудь не совсем свежей, немецкого или испанского происхождения, m-lle Миной.
Он смотрел на огромное
тело котла, начинавшего гудеть и освещаться огненными отблесками, и оно казалось ему все более живым и
ненавистным.
Безбожный пир, безбожные безумцы! // Вы пиршеством и песнями разврата // Ругаетесь над мрачной тишиной, // Повсюду смертию распространенной! // Средь ужаса плачевных похорон, // Средь бледных лиц молюсь я на кладбище, // А ваши
ненавистные восторги // Смущают тишину гробов — и землю // Над мертвыми
телами потрясают! // Когда бы стариков и жен моленья // Не освятили общей, смертной ямы, —
Всем
телом дрогнул Никифор Захарыч. Вот куда занесла его вьюга, к отцу
ненавистного Алешки. Никогда не мог он простить ему Настиной смерти. Никифор все знал, а чего не знал, о том давно догадался.
Близость этой женщины,
ненавистной до безграничной любви и вместе с тем любимой до безграничной ненависти, трепет ее молодого, роскошного
тела, фосфорический блеск ее глаз во мраке того убежища любви, которое невольно навевало на Григория Семеновича рой воспоминаний о пережитых им часах неизъяснимого блаженства, привели его в исступленное состояние: он позабыл на мгновение измену этой полулежавшей в его объятиях страстно любимой им женщины и крепко сжал ее в этих объятиях, весь отдавшись обаянию минуты.