Неточные совпадения
—
Я тебя за это и
люблю… А мама, Досифея, Лука, Хина — да все, решительно все, кажется, с ума сошли.
— Да так… Куда
ты с ними? Дело твое холостое, дома присмотреть некому. Не больно вы
любите молиться-то. А у
меня неугасимая горит, кануны старушки говорят.
— А
я тебе вот что скажу, — говорил Виктор Васильич, помещаясь в пролетке бочком, — если хочешь угодить маменьке, заходи попросту, без затей, вечерком… Понимаешь — по семейному делу. Мамынька-то
любит в преферанс сыграть, ну,
ты и предложи свои услуги. Старуха без ума
тебя любит и даже похудела за эти дни.
—
Я ничего не требую от
тебя… Понимаешь — ничего! — говорила она Привалову. —
Любишь — хорошо, разлюбишь — не буду плакать… Впрочем, часто у
меня является желание задушить
тебя, чтобы
ты не доставался другой женщине. Иногда
мне хочется, чтобы
ты обманывал
меня, даже бил…
Мне мало твоих ласк и поцелуев, понимаешь? Ведь русскую бабу нужно бить, чтобы она была вполне счастлива!..
— Если человек, которому
я отдала все, хороший человек, то он и так будет
любить меня всегда… Если он дурной человек, —
мне же лучше:
я всегда могу уйти от него, и моих детей никто не смеет отнять от
меня!..
Я не хочу лжи, папа…
Мне будет тяжело первое время, но потом все это пройдет. Мы будем жить хорошо, папа… честно жить.
Ты увидишь все и простишь
меня.
— Ах, боже мой! Как
ты не можешь понять такой простой вещи! Александр Павлыч такой забавный, а
я люблю все смешное, — беззаботно отвечала Зося. — Вот и Хину
люблю тоже за это… Ну, что может быть забавнее, когда их сведешь вместе?.. Впрочем, если
ты ревнуешь
меня к Половодову, то
я тебе сказала раз и навсегда…
— Не буду, ничего не буду говорить, делай как хочешь,
я знаю только то, что
люблю тебя.
— Ох, напрасно, напрасно… — хрипел Данилушка, повертывая головой. — Старики ндравные, чего говорить, характерные, а только они
тебя любят пуще родного детища… Верно
тебе говорю!.. Может, слез об
тебе было сколько пролито. А Василий-то Назарыч так и по ночам о
тебе все вздыхает… Да. Напрасно, Сереженька,
ты их обегаешь! Ей-богу… Ведь
я тебя во каким махоньким на руках носил, еще при покойнике дедушке. Тоже и
ты их
любишь всех, Бахаревых-то, а вот тоже у
тебя какой-то сумнительный характер.
Ну, скажу
тебе откровенно, Сергея Александрыча
я люблю и уважаю, но не могу ему всего доверить…
—
Я не говорю: сейчас, завтра… — продолжал он тем же шепотом. — Но
я всегда скажу
тебе только то, что Привалов
любил тебя раньше и
любит теперь… Может быть, из-за
тебя он и наделал много лишних глупостей! В другой раз нельзя полюбить, но
ты можешь привыкнуть и уважать второго мужа… Деточка, ничего не отвечай
мне сейчас, а только скажи, что подумаешь, о чем
я тебе говорил сейчас. Если хочешь,
я буду
тебя просить на коленях…
— Да я не хочу знать! — почти вскрикнула она. — Не хочу. Раскаиваюсь я в том, что сделала? Нет, нет и нет. И если б опять то же, сначала, то было бы то же. Для нас, для меня и для вас, важно только одно: любим ли мы друг друга. А других нет соображений. Для чего мы живем здесь врозь и не видимся? Почему я не могу ехать?
Я тебя люблю, и мне всё равно, — сказала она по-русски, с особенным, непонятным ему блеском глаз взглянув на него, — если ты не изменился. Отчего ты не смотришь на меня?
Она, приговаривая что-то про себя, разгладила его спутанные седые волосы, поцеловала в усы, и, заткнув мохнатые отцовские уши своими маленькими тоненькими пальцами, сказала: «Ну вот, теперь ты не слышишь, что
я тебя люблю».
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Цветное!.. Право, говоришь — лишь бы только наперекор. Оно
тебе будет гораздо лучше, потому что
я хочу надеть палевое;
я очень
люблю палевое.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже
любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они
мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у
меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка
ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Я не
люблю церемонии. Напротив,
я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз
меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который
мне очень знаком, говорит
мне: «Ну, братец, мы
тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Так как
я знаю, что за
тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что
ты человек умный и не
любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую
тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
Не так ли, благодетели?» // — Так! — отвечали странники, // А про себя подумали: // «Колом сбивал их, что ли,
ты // Молиться в барский дом?..» // «Зато, скажу не хвастая, //
Любил меня мужик!