Годы шли. Афанасий Терентьевич старился, но на подмогу ему и на поддержание начинавшей входить в силу фирмы у него подросли двое сыновей: Афанасий, названный
в честь отца, и Федосей, в честь дяди матери.
Угар страсти, естественно, должен был окончиться, а вместе с ним окончились и счастливые дни для Марьи Валерьяновны. Это совпало с рождением сына-первенца, — сына, названного, по настоянию матери,
в честь отца Евгением.
Неточные совпадения
Софья. Я получила сейчас радостное известие. Дядюшка, о котором столь долго мы ничего не знали, которого я люблю и
почитаю, как
отца моего, на сих днях
в Москву приехал. Вот письмо, которое я от него теперь получила.
Она чувствовала, что слезы выступают ей на глаза. «Разве я могу не любить его? — говорила она себе, вникая
в его испуганный и вместе обрадованный взгляд. — И неужели он будет заодно с
отцом, чтобы казнить меня? Неужели не пожалеет меня?» Слезы уже текли по ее лицу, и, чтобы скрыть их, она порывисто встала и
почти выбежала на террасу.
Вронский никогда не знал семейной жизни. Мать его была
в молодости блестящая светская женщина, имевшая во время замужества, и
в особенности после, много романов, известных всему свету.
Отца своего он
почти не помнил и был воспитан
в Пажеском Корпусе.
Но
в жизни все меняется быстро и живо: и
в один день, с первым весенним солнцем и разлившимися потоками,
отец, взявши сына, выехал с ним на тележке, которую потащила мухортая [Мухортая — лошадь с желтыми подпалинами.] пегая лошадка, известная у лошадиных барышников под именем сорóки; ею правил кучер, маленький горбунок, родоначальник единственной крепостной семьи, принадлежавшей
отцу Чичикова, занимавший
почти все должности
в доме.
Из данной
отцом полтины не издержал ни копейки, напротив —
в тот же год уже сделал к ней приращения, показав оборотливость
почти необыкновенную: слепил из воску снегиря, выкрасил его и продал очень выгодно.