Неточные совпадения
Хиония Алексеевна замахала руками, как ветряная мельница, и скрылась
в ближайших дверях. Она, с уверенностью
своего человека
в доме, миновала несколько
комнат и пошла по темному узкому коридору, которым соединялись обе половины.
В темноте чьи-то небольшие мягкие ладони закрыли глаза Хионии Алексеевны, и девичий звонкий голос спросил: «Угадайте кто?»
Полинявшие дорогие ковры на полу, резная старинная мебель красного дерева, бронзовые люстры и канделябры, малахитовые вазы и мраморные столики по углам, старинные столовые часы из матового серебра, плохие картины
в дорогих рамах, цветы на окнах и лампадки перед образами старинного письма — все это уносило его во времена детства, когда он был
своим человеком
в этих уютных низеньких
комнатах.
Когда, перед сватовством, жениху захотелось хоть издали взглянуть на будущую подругу
своей жизни, это позволили ему сделать только
в виде исключительной милости, и то при таких условиях: жениха заперли
в комнату, и он мог видеть невесту только
в замочную скважину.
Часов
в десять утра Привалов был совсем готов и только выжидал еще полчаса, чтобы ехать прямо к Половодову. Когда он уже надевал перчатки,
в комнату ворвался Виктор Васильич
в своей табачной визитке.
Ляховский безнадежно махнул рукой на выходившего из
комнаты Половодова и зорко поглядел
в свои очки на сидевшего
в кресле Привалова, который спокойно ждал продолжения прерванных занятий.
Тэке наконец был отпущен с миром
в свою конюшню, и вся компания с говором и смехом повалила за хозяйкой
в комнаты. Один Лепешкин на минуту задумался и начал прощаться.
Они прошли
в угловую
комнату и поместились около круглого столика. Ляховская сделала серьезное лицо и посмотрела вопросительно
своими темными глазами.
На синем атласном диване с тяжелыми шелковыми кистями сидела Зося, рядом с ней, на таком же атласном стуле, со стеганой квадратами спинкой, помещалась Надежда Васильевна, доктор ходил по
комнате с сигарой
в зубах, заложив
свои большие руки за спину.
Когда, проходя по передней
в своей шубке из чернобурых лисиц, Половодова вопросительно посмотрела на дверь
в комнаты Привалова, Хиония Алексеевна обязательно сейчас же распахнула эту дверь и предложила гостье посмотреть помещение ее жильца.
Обрюзглое лицо, мешки под глазами, красный нос, мутный тупой взгляд больших темных глаз и дрожавшие руки красноречиво свидетельствовали, чем занималась пани Марина
в своих пяти
комнатах, где у Приваловых был устроен приют для какого-то беглого архиерея.
Зося хотя и не отказывалась давать советы Альфонсу Богданычу, но у нее на душе совсем было не то. Она редко выходила из
своей комнаты и была необыкновенно задумчива. Такую перемену
в характере Зоси раньше всех заметил, конечно, доктор, который не переставал осторожно наблюдать
свою бывшую ученицу изо дня
в день.
Зося сделалась необыкновенно внимательна
в последнее время к Надежде Васильевне и часто заезжала навестить ее, поболтать или увезти вместе с собой кататься. Такое внимание к подруге было тоже новостью, и доктор не мог не заметить, что во многом Зося старается копировать Надежду Васильевну, особенно
в обстановке
своей комнаты, которую теперь загромоздила книгами, гравюрами серьезного содержания и совершенно новой мебелью, очень скромной и тоже «серьезной».
Только с двумя привычками Зося была не
в силах расстаться: это со
своими лошадьми и с тысячью тех милых, очень дорогих и совершенно ненужных безделушек, которыми украшены были
в ее
комнате все столы, этажерки и даже подоконники.
Перед рождеством Привалов почти все время провел
в Гарчиках; к Бахаревым он заходил раза два, но все как-то неудачно:
в первый раз Надежда Васильевна не показалась из
своей комнаты, во второй она куда-то уехала только что перед ним.
С этой целью он поднялся с
своего диванчика и стал бродить из
комнаты в комнату.
— Я устала… — слабым голосом прошептала девушка, подавая Лоскутову
свою руку. — Ведите меня
в мою
комнату… Вот сейчас направо, через голубую гостиную. Если бы вы знали, как я устала.
Они вошли
в совсем пустую
комнату с старинной мебелью, обитой красным выцветшим бархатом. Одна лампа с матовым шаром едва освещала ее, оставляя
в тени углы и открытую дверь
в дальнем конце. Лоскутов усадил
свою даму на небольшой круглый диванчик и не знал, что ему делать дальше. Зося сидела с опущенными глазами и тяжело дышала.
— И тщеславие… Я не скрываю. Но знаете, кто сознает за собой известные недостатки, тот стоит на полдороге к исправлению. Если бы была такая рука, которая… Ах да, я очень тщеславна! Я преклоняюсь пред силой, я боготворю ее. Сила всегда оригинальна, она дает себя чувствовать во всем. Я желала бы быть рабой именно такой силы, которая выходит из ряду вон, которая не нуждается вот
в этой мишуре, — Зося обвела глазами
свой костюм и обстановку
комнаты, — ведь такая сила наполнит целую жизнь… она даст счастье.
Комната девушки с двумя окнами выходила
в сад и походила на монашескую келью по
своей скромной обстановке: обтянутый пестрым ситцем диванчик у одной стены, четыре стула, железная кровать
в углу, комод и шкаф с книгами, письменный стол, маленький рабочий столик с швейной машиной — вот и все.
Отдельная
комната для старшей дочери была самым обидным новшеством для Марьи Степановны и, как бельмо, всегда мозолила ей глаза. Она никогда не заглядывала сюда, как и на половину мужа. У Верочки не было
своей комнаты, да она и не нуждалась
в ней, околачиваясь по всему дому.
Он мог ходить по
комнатам без помощи костылей и по нескольку часов сряду просиживал
в своем кабинете, занимаясь делами с
своим новым управляющим.
Неточные совпадения
— Но не лучше ли будет, ежели мы удалимся
в комнату более уединенную? — спросил он робко, как бы сам сомневаясь
в приличии
своего вопроса.
Анна, думавшая, что она так хорошо знает
своего мужа, была поражена его видом, когда он вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат.
В походке,
в движениях,
в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала
в нем. Он вошел
в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси, забыв все
свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел
в ее
комнату. И не думая и не замечая того, есть кто
в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать поцелуями ее лицо, руки и шею.
Когда они вошли, девочка
в одной рубашечке сидела
в креслице у стола и обедала бульоном, которым она облила всю
свою грудку. Девочку кормила и, очевидно, с ней вместе сама ела девушка русская, прислуживавшая
в детской. Ни кормилицы, ни няни не было; они были
в соседней
комнате, и оттуда слышался их говор на странном французском языке, на котором они только и могли между собой изъясняться.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла
в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила дверь. Неслышными шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла
в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.