— Что же вера? Все одному Богу молимся, все грешны да Божьи… И опять не первая Федосья Родионовна по древнему благочестию выдалась: у Мятелевых жена православная
по городу взята, у Никоновых ваша же балчуговская… Да мало ли!.. А между прочим, что это мы разговариваем, как на окружном суде… Маменька, Феня, обряжайте закусочку да чего-нибудь потеплее для родственников. Честь лучше бесчестья завсегда!.. Так ведь, Тарас?
Неточные совпадения
— Да так… в
город по делу надо съездить, — соврал Яша, и так неловко, что сам смутился.
Дорога здесь была бойкая,
по ней в
город и из
города шли и ехали «без утыху», а теперь в особенности, потому что зимний путь был на исходе, и в
город без конца тянулись транспорты с дровами, сеном и разным деревенским продуктом.
— Ну, Яшенька, и зададим мы кержакам горячего до слез!.. — хвастливо повторял он, ерзая
по лошадиной спине. — Всю ихнюю стариковскую веру вверх дном поставим… Уважим в лучшем виде! Хорошо, что ты на меня натакался, Яша, а то одному-то тебе где бы сладить… Э-э, мотри: ведь это наш Шишка пехтурой в
город копотит! Он…
— Сказывают, Никитушку недавно в
городу видели, — говорит старуха. — Ходит
по купцам и милостыньку просит… Ох-хо-хо!.. А прежде-то какая ему честь была: «Никита Степаныч, отец родной… благодетель…» А он-то бахвалится.
Местом сбыта служил главным образом
город, а отсюда уже балчуговское ремесло расходилось
по нескольким уездам и дальше.
— Бедненькая… — еще ласковее проговорил Карачунский и потрепал ее
по заалевшей щеке. — Надо как-нибудь устраивать дело. Я переговорю с Акинфием Назарычем и даже могу заехать к нему
по пути в
город.
Когда сидели в столовой за самоваром, Ганька подал полученное из
города письмо и повестку от следователя
по особо важным делам.
Кожин только посмотрел на него остановившимися страшными глазами и улыбнулся. У него
по странной ассоциации идей мелькнула в голове мысль: почему он не убил Карачунского, когда встрел его ночью на дороге, — все равно бы отвечать-то. Произошла раздирательная сцена, когда Кожина повели в
город для предварительного заключения. Старуху Маремьяну едва оттащили от него.
Феня плохо разбирала
по письменному, и ей прочитал записку Мыльников, которого она встретила в
городе.
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние враги были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам было как-то не по себе, так как о новом градоначальнике все еще не было ни слуху ни духу. Они слонялись
по городу, словно отравленные мухи, и не смели ни за какое дело приняться, потому что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
Как полусонный, бродил он без цели
по городу, не будучи в состоянии решить, он ли сошел с ума, чиновники ли потеряли голову, во сне ли все это делается или наяву заварилась дурь почище сна.
Ибо далеко разносится могучее слово, будучи подобно гудящей колокольной меди, в которую много повергнул мастер дорогого чистого серебра, чтобы далече
по городам, лачугам, палатам и весям разносился красный звон, сзывая равно всех на святую молитву.
Неточные совпадения
Городничий. Не верьте, не верьте! Это такие лгуны… им вот эдакой ребенок не поверит. Они уж и
по всему
городу известны за лгунов. А насчет мошенничества, осмелюсь доложить: это такие мошенники, каких свет не производил.
На дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже было посадить в тюрьму; как вдруг,
по моей петербургской физиономии и
по костюму, весь
город принял меня за генерал-губернатора.
В веригах, изможденные, // Голодные, холодные, // Прошли Господни ратники // Пустыни,
города, — // И у волхвов выспрашивать // И
по звездам высчитывать // Пытались — нет ключей!
Послала бы // Я в
город братца-сокола: // «Мил братец! шелку, гарусу // Купи — семи цветов, // Да гарнитуру синего!» // Я
по углам бы вышила // Москву, царя с царицею, // Да Киев, да Царьград, // А посередке — солнышко, // И эту занавесочку // В окошке бы повесила, // Авось ты загляделся бы, // Меня бы промигал!..
Платили им молодчики, //
По мере сил, работою, //
По их делишкам хлопоты // Справляли в
городу.