Раиса Павловна, как многие
другие женщины, совсем не создана была для семейной жизни, но она все-таки была женщина и в качестве таковой питала непреодолимую слабость окружать себя какими-нибудь компаньонками, недостатка в которых никогда не было.
Понятное дело, что такое выдающееся событие, как бал, подняло страшный переполох в женском заводском мирке, причем мы должны исключительно говорить только о представительницах beau monde’a, великодушно предоставивших всем
другим женщинам изображать народ, — другими словами, только декорировать собой главных действующих лиц.
С артистами он обращался, как с преступниками, но претензий на директора театра не полагалось, потому что народ был все подневольный, больше из мелких служащих, а женский персонал готов был перенести даже побои, чтобы только быть отмеченным из среды
других женщин в глазах всесильного набоба.
Эта нечаянная встреча подлила масла в огонь, который вспыхнул в уставшей душе набоба. Девушка начинала не в шутку его интересовать, потому что совсем не походила на
других женщин. Именно вот это новое и неизвестное и манило его к себе с неотразимою силой. Из Луши могла выработаться настоящая женщина — это верно: стоило только отшлифовать этот дорогой камень и вставить в надлежащую оправу.
— И я отлично вас понимаю, Нина Леонтьевна! — воскликнул Перекрестов. — Мне было достаточно увидать вас… И уж никогда я не сравню вас с
другими женщинами! Знаете, Нина Леонтьевна, Раиса Павловна считает себя самой умной женщиной и не подозревает, как вы ей салазки смажете… Ха-ха! Вы сослужите русскому горному делу золотую службу, Нина Леонтьевна!
Неточные совпадения
Но красивые формы и линии заплыли жиром, кожа пожелтела, глаза выцвели и поблекли; всеразрушающая рука времени беспощадно коснулась всего, оставив под этой разрушавшейся оболочкой
женщину, которая, как разорившийся богач, на каждом шагу должна была испытывать коварство и черную неблагодарность самых лучших своих
друзей.
Нет, в этой девчонке есть именно то качество, которое сразу выделяет
женщину из тысячи
других бесцветных кукол.
Но Прейн, несмотря на самые очевидные доказательства этих геологических переворотов, продолжал сохранять прежние дружеские отношения к Раисе Павловне, хотя успел за этот длинный период времени подарить своими симпатиями десятки
других красивых
женщин.
— Отстаньте, пожалуйста, Демид Львович! Вы все шутите… А я вам расскажу
другой случай: у меня была невеста — необыкновенное создание! Представьте себе, совершенно прозрачная
женщина… И как случайно я узнал об этом! Нужно сказать, что я с детства страдал лунатизмом и мог видеть с закрытыми глазами. Однажды…
«Галки» тоже подняли свои плечи и удивились неприхотливому вкусу генерала Блинова. Суд был короток, и едва ли какой
другой человеческий суд вынес бы такой строгий вердикт, как суд этих
женщин.
Единственное, что еще он любил и мог любить, — это была еда и, между прочим,
женщины, как острая приправа к
другим мудреным кушаньям.
Под эту же рубрику подходили разные
женщины, умевшие на время удержаться на покатой плоскости прихотливой барской натуры, как танцовщица Братковская и
другие дамы и полудевицы этого разбора.
В последнее время между этими
женщинами установилось то взаимное понимание между строк, которое может существовать только между
женщинами: они могли читать
друг у
друга в душе по взгляду, по выражению лица, по малейшему жесту.
— Хорошо вам так рассуждать, — смеялась Луша, — а зашить бы вас в нашу девичью кожу, тогда вы запели бы
другую песню с своей великой философией… Мужчинам все возможно, все позволительно и все доступно, а
женщина может только смотреть, как
другие живут.
Отъезд набоба довел расходившиеся страсти до последней степени напряжения, и две
женщины, стоявшие во главе партий, питали
друг к
другу то же ожесточение, как две матки в одном улье.
— Да вы не смущайтесь, Авдей Никитич, — успокаивал Прейн. — В таких делах помните раз и навсегда, что
женщины всегда и везде
женщины: для них своя собственная логика и свои законы…
Другими словами: из них можно все сделать, только умеючи.
Раиса Павловна держала себя, как все
женщины высшей школы, торжествуя свою победу между строк и заставляя улыбаться побежденных. Нужно ли добавлять, что в гостиной Раисы Павловны скоро появились Майзель, Вершинин, Сарматов — одним словом, все заговорщики, кроме Яши Кормилицына, который в качестве блаженненького не мог осилить того, что на его месте сделал бы всякий
другой порядочный человек.
Никогда еще не проходило дня в ссоре. Нынче это было в первый раз. И это была не ссора. Это было очевидное признание в совершенном охлаждении. Разве можно было взглянуть на нее так, как он взглянул, когда входил в комнату за аттестатом? Посмотреть на нее, видеть, что сердце ее разрывается от отчаяния, и пройти молча с этим равнодушно-спокойным лицом? Он не то что охладел к ней, но он ненавидел ее, потому что любил
другую женщину, — это было ясно.
Я только хочу доказать вам, что ваше настоящее люблю не есть настоящая любовь, а будущая; это только бессознательная потребность любить, которая за недостатком настоящей пищи, за отсутствием огня, горит фальшивым, негреющим светом, высказывается иногда у женщин в ласках к ребенку, к
другой женщине, даже просто в слезах или в истерических припадках.
Неточные совпадения
Городничий. Ну, уж вы —
женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из
другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
С
другой стороны, вместо кротости, чистосердечия, свойств жены добродетельной, муж видит в душе своей жены одну своенравную наглость, а наглость в
женщине есть вывеска порочного поведения.
У выходов люди теснились, давили
друг друга, в особенности
женщины, которые заранее причитали по своим животам и пожиткам.
С следующего дня, наблюдая неизвестного своего
друга, Кити заметила, что М-llе Варенька и с Левиным и его
женщиной находится уже в тех отношениях, как и с
другими своими protégés. Она подходила к ним, разговаривала, служила переводчицей для
женщины, не умевшей говорить ни на одном иностранном языке.
— Брось меня, брось! — выговаривала она между рыданьями. — Я уеду завтра… Я больше сделаю. Кто я? развратная
женщина. Камень на твоей шее. Я не хочу мучать тебя, не хочу! Я освобожу тебя. Ты не любишь, ты любишь
другую!