Неточные совпадения
Раиса Павловна умела принять и важное сановное лицо, проезжавшее куда-нибудь
в Сибирь, и какого-нибудь члена археологического общества, отыскивавшего по Уралу следы пещерного человека, и всплывшего на поверхность
миллионера, обнюхивавшего подходящее местечко на Урале, и какое-нибудь сильное чиновное лицо, выкинутое на поверхность безличного чиновного моря одной из тех таинственных пертурбаций, какие время от времени потрясают мирный сон разных казенных сфер, — никто, одним словом, не миновал ловких рук Раисы Павловны, и всякий уезжал из господского
дома с неизменной мыслью
в голове, что эта Раиса Павловна удивительно умная женщина.
У последнего их было два: один в своем собственном доме, в Охотном ряду, а другой
в доме миллионера Патрикеева, на углу Воскресенской и Театральной площадей.
Неточные совпадения
— Нет, постой. Это еще только одна половина мысли. Представь себе, что никакого
миллионера Привалова никогда не существовало на свете, а существует
миллионер Сидоров, который является к нам
в дом и
в котором я открываю существо, обремененное всеми человеческими достоинствами, а потом начинаю думать: «А ведь не дурно быть madame Сидоровой!» Отсюда можно вывести только такое заключение, что дело совсем не
в том, кто явится к нам
в дом, а
в том, что я невеста и
в качестве таковой должна кончить замужеством.
— А вот сейчас…
В нашем
доме является
миллионер Привалов; я по необходимости знакомлюсь с ним и по мере этого знакомства открываю
в нем самые удивительные таланты, качества и добродетели. Одним словом, я кончаю тем, что начинаю думать: «А ведь не дурно быть madame Приваловой!» Ведь тысячи девушек сделали бы на моем месте именно так…
А потом случилось:
дом и бани оказались
в закладе у миллионера-дровяника Фирсанова.
Прошло много лет.
В 1878 году, после русско-турецкой войны, появился
в Москве
миллионер Малкиель — поставщик обуви на войска. Он купил и перестроил оба эти
дома: гурьевский — на свое имя, и отделал его под «Пушкинский театр» Бренко, а другой — на имя жены.
Домом по очереди владели купцы Носовы, Ланины, Морозовы, и
в конце девяностых годов его приобрел петербургский
миллионер Елисеев, колониалыцик и виноторговец, и приступил к перестройке. Архитектор, привезенный Елисеевым, зашил весь
дом тесом, что было для Москвы новинкой, и получился гигантский деревянный ящик, настолько плотный, что и щелочки не осталось.