—
Бог в помощь! желаю здравствовать! — произнес Иван Иванович, поклонившись на все стороны, с свойственною ему одному приятностию. Боже мой, как он умел обворожить всех своим обращением! Тонкости такой я нигде не видывал. Он знал очень хорошо сам свое достоинство и потому на всеобщее почтение смотрел, как на должное. Судья сам подал стул Ивану Ивановичу, нос его потянул с верхней губы весь табак, что всегда было у него знаком большого удовольствия.
Неточные совпадения
— И зовете меня на
помощь; думал, что пришла пора медведю «сослужить службу», и чуть было не оказал вам
в самом деле «медвежьей услуги», — добавил он, вынимая из кармана и показывая ей обломок бича. — От этого я позволил себе сделать вам дерзкий вопрос об имени… Простите меня, ради
Бога, и скажите и остальное: зачем вы открыли мне это?
Ужас был всеобщий, так что
в мае 1846 г. по всей колонии служили молебны, прося
Бога о
помощи.
«Тут нет никакого сомнения. Она сохранила сношения с проклятым Дубровским. Но ужели и
в самом деле она звала его на
помощь? — думал Кирила Петрович, расхаживая по комнате и сердито насвистывая Гром победы. — Может быть, я наконец нашел на его горячие следы, и он от нас не увернется. Мы воспользуемся этим случаем. Чу! колокольчик, слава
богу, это исправник».
Старче всё тихонько
богу плачется, // Просит у
Бога людям
помощи, // У Преславной Богородицы радости, // А Иван-от Воин стоит около, // Меч его давно
в пыль рассыпался, // Кованы доспехи съела ржавчина, // Добрая одежа поистлела вся, // Зиму и лето гол стоит Иван, // Зной его сушит — не высушит, // Гнус ему кровь точит — не выточит, // Волки, медведи — не трогают, // Вьюги да морозы — не для него, // Сам-от он не
в силе с места двинуться, // Ни руки поднять и ни слова сказать, // Это, вишь, ему
в наказанье дано: