Неточные совпадения
Термосесов прочел
письмо, в котором Борноволоков жаловался своей петербургской
кузине Нине на свое несчастие, что он в Москве случайно попался Термосесову, которого при этом назвал «страшным негодяем и мерзавцем», и просил
кузину Нину «работать всеми силами и связями, чтобы дать этому подлецу хорошее место в Польше или в Петербурге, потому что иначе он, зная все старые глупости, может наделать черт знает какого кавардаку, так как он способен удивить свет своею подлостью, да и к тому же едва ли не вор, так как всюду, где мы побываем, начинаются пропажи».
Термосесов обтер полой перо, обмакнул его в чернило и почтительно подал Борноволокову вместе с копией его
письма к петербургской
кузине Нине.
— А вы вот что… — прошептал, сжав его руку, Термосесов, — вы не вздумайте-ка расписывать об этом своим
кузинам, а то… здесь
письма ведь не один я читаю.
Неточные совпадения
— Что мне до них за дело! — с нетерпением ворчал Райский, пробегая дальше
письмо, — о
кузине ни слова, а мне и о ней-то не хочется слышать!
Мы переписывались, и очень, с 1824 года, но
письма — это опять перо и бумага, опять учебный стол с чернильными пятнами и иллюстрациями, вырезанными перочинным ножом; мне хотелось ее видеть, говорить с ней о новых идеях — и потому можно себе представить, с каким восторгом я услышал, что
кузина приедет в феврале (1826) и будет у нас гостить несколько месяцев.
«Пишу к вам это
письмо,
кузина, из дикого, но на прелестнейшем месте стоящего, села Учни.
Он, конечно, умер; но от одной из
кузин его (теперь за одним булочником здесь, в Петербурге), страстно влюбленной в него прежде и продолжавшей любить его лет пятнадцать сряду, несмотря на толстого фатера-булочника, с которым невзначай прижила восьмерых детей, — от этой-то
кузины, говорю, я и успел, через посредство разных многословных маневров, узнать важную вещь: Генрих писал по-немецкому обыкновению
письма и дневники, а перед смертью прислал ей кой-какие свои бумаги.
В остальную часть визита мать и дочь заговорили между собой о какой-то
кузине, от которой следовало получить
письмо, но
письма не было. Калинович никаким образом не мог пристать к этому семейному разговору и уехал.