Неточные совпадения
Как ни тщательно и любовно берегли Ахиллу от его увлечений, все-таки его не могли совсем уберечь от них, и он самым разительным образом оправдал на себе то теоретическое положение, что «тому нет спасения,
кто в самом себе носит врага».
Чтобы ввести читателя в уразумение этой драмы, мы оставим пока в стороне все тропы и дороги, по которым Ахилла,
как американский следопыт, будет выслеживать своего врага, учителя Варнавку, и погрузимся в глубины внутреннего мира самого драматического лица нашей повести — уйдем в мир неведомый и незримый для всех,
кто посмотрит на это лицо и близко и издали.
Вчера, без всякой особой с моей стороны просьбы, получил от келейника отца Троадия редкостнейшую книгу, которую, однако, даже обязан бы всегда знать, но которая на Руси издана
как бы для того, чтоб ее в тайности хранить от тех,
кто ее знать должен.
— Да и
кому к нам прилететь? — вмешался лекарь, — живем
как кикиморы, целый век ничего нового.
—
Кто,
какой злой дух научает тебя все это делать?
А он: «Конечно, говорит, известно: это по самому по простому правилу,
кто сам претерпевал, тот и понять может, что с обеих сторон станут с пучьями и начнут донимать
как найлучше».
В следующей части нашей хроники мы увидим,
какие все это будет иметь последствия и
кто из двух прорицателей правее.
Тут, батушка, выходим мы на паперть, госпожа моя Марфа Андревна достают из карманчика кошелечек кувшинчиком, и сам я видел даже,
как они этот кошелечек вязали, да не знал, разумеется,
кому он.
У
кого в доме Светлое Христово Воскресенье, а у нас тревога, а к Красной Горке ждем последний ответ и не знаем,
как ей и передать его.
— Нет,
как же не твое! Непременно твое: ты должен знать,
кому молишься.
— Да; вот заметьте себе, много, много в этом скудости, а мне от этого пахнэло русским духом. Я вспомнил эту старуху, и стало таково и бодро и приятно, и это бережи моей отрадная награда. Живите, государи мои, люди русские в ладу со своею старою сказкой. Чудная вещь старая сказка! Горе тому, у
кого ее не будет под старость! Для вас вот эти прутики старушек ударяют монотонно; но для меня с них каплет сладких сказаний источник!.. О,
как бы я желал умереть в мире с моею старою сказкой.
—
Как можно знать,
как можно знать,
кто это будет? Но, однако, позвольте, что же это я вижу? — заключил протоиерей, вглядываясь в показавшееся на горе облако пыли.
—
Как не сын ваш: а
кто же он такой?
— Вот что называется в самом деле быть умным! — рассуждала она, не сводя изумленного взгляда с двери, за которою скрылся Термосесов. — У всех строгости, заказы, а тут ничего: все позволяется, все можно, и между тем этот человек все-таки никого не боится. Вот с
каким человеком легко жить; вот
кому даже сладко покоряться.
— Ну, полно врать вздор!
как не любишь? Нет, а ты вот что: я тебя чувствую, и понимаю, и открою тебе,
кто я такой, но только это надо наедине.
— Ну так
кто же здесь твой злейший враг? Говори, и ты увидишь,
как он испытает на себе всю тяжесть руки Термосесова!
Как возьмется за это дело ловкий, всесокрушающий приезжий, и
кто устоит в неравном споре?
Кто, брат, знает, что и с тобой будет,
как увидишь?
Реяли молнии; с грохотом несся удар за ударом, и вдруг Туберозов видит пред собою темный ствол дуба, и к нему плывет светящийся,
как тусклая лампа, шар; чудная искра посредине дерева блеснула ослепляющим светом, выросла в
ком и разорвалась.
Кто же,
как не муженек мой…
Этот маленький посланец большого мира не охладевал и не горячился, но
как клещ впивался в
кого ему было нужно для получения успеха, и не отставал.
— Да
кто же,
как не я и отец Савелий, — отозвался карлик.
Полагайтесь так, что хотя не можете вы молиться сами за себя из уездного храма, но есть у вас такой человек в столице, что через него идет за вас молитва и из Казанского собора, где спаситель отечества, светлейший князь Кутузов погребен, и из Исакиевского, который весь снаружи мраморный, от самого низа даже до верха, и столичный этот за вас богомолец я, ибо я, четши ектению велегласно за
кого положено возглашаю, а про самого себя шепотом твое имя, друже мой, отец Савелий, потаенно произношу, и молитву за тебя самую усердную отсюда посылаю Превечному, и жалуюсь,
как ты напрасно пред всеми от начальства обижен.
Он не многословил в объяснениях, а отдал
кому следовало все, чем мог располагать, и жалостно просил исхлопотать отцу Туберозову немедленно разрешение. Но хлопоты не увенчались успехом: начальство на сей раз показало, что оно вполне обладает тем, в чем ему у нас так часто любят отказывать. Оно показало, что обладает характером, и решило, что все определенное Туберозову должно с ним совершиться,
как должно совершиться все определенное высшими судьбами.
—
Как какое до этого дело? А ты спроси,
кто назначен-то?
— Отцы!
кто в бога верует, пособите мне! Посмотрите,
какое со мною несчастие!
Он был в восторге от великолепия памятника, но к его восторгу примешивалось некоторое беспокойное чувство: он боялся,
как бы
кто не стал критиковать его пирамиды, которая была для него заветным произведением его ума, вкуса, преданности и любви к усопшему Савелию.
Есть
как будто что-то похожее на недавние следы, но
кто теперь отличит свежий след от вчерашнего, когда снег весь взялся жидким киселем и нога делает в нем почти бесформенную яму. В городе прокричали утренние петухи. Нет, верно черта сегодня не будет…
Дьякон лежал с закрытыми глазами, но слышал,
как лекарь сказал, что
кто хочет иметь дело с душой больного, тот должен дорожить первою минутой его просветления, потому что близится кризис, за которым ничего хорошего предвидеть невозможно.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул!
какого туману напустил! разбери
кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Как бы, я воображаю, все переполошились: «
Кто такой, что такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и не знают, что такое значит «прикажете принять».
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом
каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда
кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Чудно все завелось теперь на свете: хоть бы народ-то уж был видный, а то худенький, тоненький —
как его узнаешь,
кто он?
Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право,
как подумаешь, Анна Андреевна,
какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой же, теперь же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй,
кто там?